Словно ожидая подходящего случая, за спиной захлопнулась дверь, и Ян невольно вздрогнул. Он сделал еще пару шагов вперед, прежде чем смог разглядеть в слипшемся полумраке длинный массив деревянного стола, то ли волей воображения, то ли искусством краснодеревщиков, принявший вид выброшенной на берег шхуны. Помпезно огромный, отливающий красновато-бурым, омертвевшим цветом, казалось, он служил лишь тем, что ублажал взбалмошный рассудок своего странного хозяина.
Ян прищурился. Над столом, словно немая тень, высилась безликая фигура человека, с двумя маленькими, пронизывающими огоньками на месте глаз.
– Смелее мистер Тишинский, – прохрипела тень. – Вы можете занять любое, удобное для вас место.
Направляемый любопытством, Ян сделал несколько шагов навстречу, пока мутные черты лица незнакомца сидящего за столом не приняли узнаваемую четкость линий. Остановившись, он как бы ненароком пробежал глазами по огромным сводам наряженного в роскошные, мраморные одежды зала, и будто случайно остановился на человеке, который венчал весь этот ансамбль. Первое впечатление от беглого знакомства заставляла сомневаться, что перед ним тот самый мистер Рэтфорд, одно слово которого весило больше чем мощь всей национальной гвардии США. Это был тощий старик, с желчным лицом, измотанным безудержным течением времени. В целом он почти ничем не отличался от своих ровесников, которым посчастливилось дожить до столь преклонного возраста. Кроме, пожалуй, одного: его глаза, единственные в этом тщедушном, хрупком теле, пылали огнем всепоглощающей, неутолимой жажды власти, проникшей в него еще в молодые годы, и беспрестанно растворившейся во всем его естестве. Словно некий, мистический источник силы, он питал одряхлевшую плоть, истощенную в долгой битве со временем. В общем, он больше напоминал ожившего фараона, запертого в своей роскошной усыпальнице.
Старик сухо поприветствовал молодого человека, однако едва Ян сумел ответить, как тут же почувствовал на себе колючий, пронизывающий до самой глубины души, взгляд. Ощущение было такое, что в тело проникает яд, и Ян невольно отвел глаза в сторону.
Ухмыльнувшись, старик опустил костлявые руки на стол, и словно не замечая того неудобства которое он приносит, все так же, не спуская глаз, хрипло произнес:
– Скажите господин Тишинский, вам известно кто я?