Господи- Боже, какие страшные оказались эти слова! Театр военных действий! В этом театре показывали шевелящиеся пальцы на руках, лежащих отдельно от убитого тела… Кровь рекой лилась повсюду, через лужи крови им порой приходилось переходить вброд, земля не успевала впитывать это густое вино, щедро проливаемое пирующим врагом… Стон стоял над неубранными полями, через которые пробирались девушки. По стонам они с испуганной радостью распознавали живых красноармейцев, на бинты разрывали свое и чужое белье – как уж получалось – и с гордой ответственностью выполняли свою первую практику по медицинской подготовке. Куда только было деваться от глаз, загоравшихся надеждой на лицах обнаруженных девушками живых, умело-неумело, но старательно перевязанных мужчин, не способных передвигаться? Нинка оставляла Фимку возле раненого, исчезала в неизвестность за помощью… Иногда возвращалась с мужиком на возу – тогда Фимка бормотала горячую молитву благодарности. До неё окружающим дела не было, как и до того, что от пышных рыжих кудрей, прежде не умещавшихся под платком, осталась заржавевшая грязная мочалка надо лбом. Потом, когда смоют грязь, окажется, что волосы у Фимки не рыжие, а преимущественно седые. Но это будет еще только через месяц от начала их путешествия. Уже не такой плотной станет стрельба и бомбежка, меньше красноармейцев будет попадаться навстречу.
Что от неё пользы в борьбе?
В тот день солнце даже не вышло из-за облаков, хотя еще не очень было зябко, не считая по ночам. Поля уже не стонали – они гудели: над неубранными телами тучами летали жирные насекомые Утром, не успели девушки дойти до крайних домов лесного хутора, как где-то рядом грянул бой! Наши! Наконец-то! Эта война уже выпила все силы и иссушила надежды. Нинка крепко сжала руку подружки – не зря они страдали. Вот и пришли наши и положат конец мукам! Неужели же Нинка не примет участия в главном сражении? Она вскочила, чтобы мчаться в сторону грохочущей битвы, но Фима, которая и без того молчала последнее время, сейчас только плакала, прижимая к груди ручонки, похожие на две высохшие веточки. Нинке не было жалко эту дурёху, которая вечно только молится или плачет. Ну что от неё пользы в борьбе? Хорошо еще, что раненого посторожит. Но бросать товарища не годится! Нинка остановилась. Прислушалась. Бой, так яростно разгоревшийся, шел на убыль! Не может быть! У товарища Сталина победоносная Армия: «…от Москвы до Британских морей Красная Армия всех сильней…» – это наизусть каждый ребенок знает. Нинка в отчаянии кинулась к Фимке: