Теперь Нинка шла одна. Ей не везло: на запад попутчиков не было. Но от деревни к деревне одну её подвозили охотнее, чем прежде двух, с Фимкой. Нинка не останавливалась ни чтобы помочь раненым (может потому, что их теперь почти и не встречала), ни чтобы отдохнуть – чем ближе было к дому, тем больше она торопилась. Когда увидела первые дома Копыля, сперва и не поверила, что дошла. С новой силой понеслась к дому – дом встретил ее заколоченными окнами.
– Что случилось? Где наши? – бросилась Нина по соседям. Худые мысли она гнала прочь.
– Уехали ваши, на плодопитомник. Подальше от шуму городского. Отец перевез. С девчонками там, говорит, спокойнее, – баба Геля всегда была словоохотлива. Сейчас тоже закидала Нинку вопросами, но та уже убегала со двора.
Вот и плодопитомник. Вон Раечка копается на грядке возле матери. А вон она, Тома, прибирается у крыльца пристроечки, здесь, видно, и живут. Маня и та с веником ходит по дорожке между цветниками. Одной Валентины не хватает для полной картины. Но она, дело ясное, сидит с книжкой где-нибудь. Нинка почувствовала себя дома и в такой безопасности, что расплакалась, как маленькая девочка, которая знает, что на её плач сбегутся все домашние, и объяснят, что никакой войны нет, что страшный сон улетел, что все живы и будет новый день!
На плач недовольно обернулась мать: кого там нелегкая принесла? Узнав Нинку, сложила инструменты, обтерла руки о фартук, подошла к плачущей дочери, взяла обеими руками за щеки, посмотрела в глаза пристально, поцеловала три раза, отогнала младших – не дай Бог, вшей понаберутся, повела в дом кормить. Затопила печь, согрела воды для умывания. Молча поудивлялась, как из её крепкой дочки получился такой анатомический объект – все кости на лицо. Ничего, корова здорова, молока хватит, значит и дети будут здоровы.
Такой грим, такие декорации
Нинка спала с дороги как Илья Муромец. Подряд несколько суток. С короткими перерывами на прием парного молока. Наконец, отошла от сна, вернее, её Раечка от сна оторвала.
– Расскажи, что ты делала, когда ничего не делала? Ты будешь не Нина, а Соня.
Раечка уселась на кровати, свесив ножки, а маленькими ручонками пыталась обхватить Нинку за шею и усадить в постели. Нинка засмеялась: Раечка всё такая же – следопыт. Так её отец называет. А где сам отец-то?