– Я здесь не останусь!.. – она не узнала своего голоса. – Нет, не останусь! Лучше застрели!
В глазах Махно вспыхнули колючие огоньки – вспыхнули и погасли. Он подошел вплотную, взял ее за подбородок – сжал не сильно, но держал крепко, словно кот играл с мышью, и сказал негромко:
– Застрелить недолго… Это всегда успеется.
– Отпусти меня!.. Не трогай! – она рванулась, оттолкнула его, побежала к двери – куда угодно, под пули, под удары нагаек, все равно, но только подальше от него, подальше!.. Знала, что не убежит, но покорно ждать своей участи, как заяц в капкане, не могла и не хотела.
Махно прянул за ней, как ястреб, заступил дорогу, схватил обеими руками поперек тела, скрутил, сжал… Откуда, ну откуда в тщедушном с виду мужичке взялась такая могута, такая силища? Саша замерла, обвисла, не могла не то что шагу ступить – но и вздохнуть полной грудью.
Атаман толкнул ее на кровать, повалил, прижал сверху, она почувствовала его руки под платьем… жадные, горячие, наглые, без спросу пробравшиеся к низу живота, они гладили и щупали там, где прежде касался один лишь муж – да и то нечасто…
Саша закусила губы, отвернула лицо, зажмурила глаза. Смирилась, сдалась, приготовилась «безразлично и с достоинством», как учила маменька перед брачной ночью, вынести то, что он собирался с ней сделать. Пусть возьмет тело, насытит свою звериную страсть, но хотя бы не уродует, не калечит, как других несчастных пленниц, кому не повезло застать его трезвым… кого вот так же распинали, раздевали и грубо лапали на этой самой кровати. Уж она наслушалась историй про «солдатские шалости», насмотрелась в госпитале на девиц и жен, попавших в руки бандитов, все равно какого цвета – красного, белого или зеленого…
Какая разница, кто тебя насилует, анархист, большевик или верноподданный царя-батюшки?..
«Вот сейчас и узнаю…» – мелькнула странная, бредовая мысль. Должно быть, от страха и ожидания боли в голове совсем помутилось.
Махно, однако, не спешил – снова играл с нею, держал крепко, так, что не вырваться, но не мучил, боли не причинял. Расстегнул на ней платье, задрал подол, чулки и белье стащил ловко, даже церемонно, как опытный любовник… и снова полез рукою между ног. От прикосновения его пальцев там вдруг стало горячо – так горячо, что Саша вскрикнула, дернулась, попыталась сжать бедра, но он не позволил.