– Как насчёт того, чтобы пообедать или поужинать, мистер Вебер? – тут же интересуется Элен, подавшись вперёд.
– Чтобы вы и меня споили? – интересуется он, оторвавшись от своего занятия. – Глупец учится на своих ошибках, а умный – на чужих.
– Вы знаете чего от меня ожидать, а я знаю, вашу репутацию среди женщин, – лукаво говорит писательница. – Разве вам не интересно искусить судьбу?
– И, тем не менее, мы разные, мисс Стрендж, – Вебер откидывается на спинку кресла, буравя писательницу взглядом. – Я не использую ложь и клофелин, чтобы получить желаемое. Вы – да. И я вам гарантирую: если Вы не уберёте из книги то, что обещали сохранить в тайне, Вас не напечатает не только мое издательство, но и любое другое на территории этого штата. Война кончилась почти десять лет назад, и мы оба прекрасно понимаем, что у Германии и без ваших стараний уйдут десятилетия, чтобы реабилитироваться в глазах мирового сообщества. Хватит пинать мертвую лошадь.
Вебер хочет сказать еще что-то, но его отвлекает раздавшийся снаружи шум, и что удивительно – шум действительно громкий, ведь его кабинет расположен дальше любого другого: и от залов, и от кухни, и от служебных помещений как раз и ради того, чтобы царили тишина и покой, которые Вебер так ценит, и которых нет ни в школе, ни в театре, ни в издательстве, ни в офисе на Уолл-Стрит.
– Мисс Стрендж, если у вас есть еще какие-то вопросы, подождите меня здесь, мне необходимо уладить кое-какие дела. Если нет, то до свидания, – будничным тоном говорит Вебер и, взяв трость, поднимается из-за стола. Зыркнув на писательницу, увязавшуюся следом за ним, он быстро выходит из кабинета.
«Уволенные решили напомнить о себе напоследок?..» – раздраженно думает Вебер, выйдя в зал, и обводит тяжелым ледяным взором посетителей, но, не находит источника шума. Он медленно поворачивается к двери, ведущей в кухню и дальше к заднему входу, возле которого собралась целая толпа.
«Пожалуй, это даже забавно…» – усмехается про себя мужчина, наблюдая за тем, как пятеро крепких мужчин не могут совладать с одним щуплым человечком.
Маргарита, встретившись со взглядом ледяных серо-голубыми глаз, свирепеет словно бык, увидевший красную тряпку, и Веберу думается, что она очень сожалеет, что его нельзя убить просто взглядом.
– Вы уберёте своих людей или предпочтете и дальше вести себя как кусок дерьма?! – выплёвывает Маргарита гневно, обнажая в оскале ровные белые зубы. Она с силой вырывается из рук поваров и, когда они, повинуясь жесту начальства, все же отпускают ее, оправляет поехавшую вбок рубашку и воротник тренча. Следом, запыхавшись, в зал вваливается ещё кто-то, но Марго не оборачивается, продолжая сверлить взглядом Вебера. – Отлавливая крыс, вы забыли о самой крупной – той, которую видите в зеркале! – голос ее под напором исторгаемой ярости вибрирует словно стекло.