Девушка понимает, что она не совсем вовремя и, кажется, помешала
разговору.
— Ой, я, наверное, попозже зайду.
— Нет, нормально все, — отвечает ей Костылев. —
Проходи, знакомься. Это — Михаил Тюкалов — самый страшный человек
на всем Терском Фронте. Миша — это моя дочь, Анастасия.
Собрав всю волю в кулак, нахожу в себе силы как ни в чем не
бывало подняться со стула ей навстречу и легонько пожать протянутую
руку.
— Настя, рада знакомству.
— Михаил, взаимно.
— И что, — она хитро смотрит на меня своими яркими,
как кавказское небо, голубыми глазами, — действительно такой
страшный? Не похож совсем!
— Это я просто талантливо маскируюсь, а так — да. Страшнее
меня — только мыши в темном погребе.
— Теперь верю, — смеется она. — Мышей я, правда,
боюсь.
— Михаил, — прерывает нашу беседу Игорь, — ты
спросить-то чего хотел?
Хм, правда, а чего я хотел-то? А черт его знает, все мысли из
головы, словно взрывом, вымело.
— Не помню, — честно отвечаю я ему. — Ладно,
Василич, пойду я, пожалуй, не буду вам мешать. Да и дел у меня
полно. Важных.
В сторону «Псарни» иду, будто пыльным мешком нахлобученный. В
голове кавардак, мысли пляшут пьяными чертями. А перед глазами —
она. И самое забавное, попросит кто-нибудь ее внешность описать —
не смогу. Нет, смогу, конечно: молодая, лет двадцати двух, не
старше, высокая, где-то метр семьдесят пять, стройная, загорелая.
Густые светло-русые волосы чуть ниже плеч, тонкие черты лица,
очаровательный, чуть вздернутый носик, нежный румянец на щеках и
невероятно яркие голубые глаза. Если б я такие глаза увидел раньше,
решил бы, что дело в особых контактных линзах. Но какие линзы тут,
на Терском Фронте? Вот, вроде готово описание. Прониклись? И я о
том же. Настоящую красоту не описать словами. Это все равно, что
пытаться описать Солнце. Видел? Видел! А что сказать о нем можешь?
Ослепляет… То-то… Одним словом, пропал ты, Миша, как есть
пропал!
Каким-то чудом умудряюсь вспомнить, что собирался зайти на
рынок. Там, немного поплутав по рядам, нахожу то, что искал —
широкую матерчатую изоленту черного цвета, которую продавец назвал
«тактической» и, понимающе кивнув на мою бандану, спросил:
— Магазины сматывать?
— Догадливый. Дай две, про запас. А спички есть у тебя?
— Есть, и в пачках по десять коробков, и поштучно.
— Тогда две пачки.