— Понял тебя, Сафон, сделаем.
А означала вся эта галиматья, что командир третьего отделения
первого взвода разведывательной роты сержант Сафиуллин заметил со
стороны подбитого танка выдвижение группы боевиков, количеством до
двадцати голов. Понимает, что силами своего отделения он может и не
справиться, и просит у командира первого отделения того же взвода
сержанта Тюкалова помощи огнем АГСа.
Конечно, нарушение правил радиообмена налицо. Вот только кто и
что нам мог за это сделать? Вовсю шел штурм Грозного, и кому было
дело до каких-то балбесов-срочников, которые могли и до завтрашнего
утра-то и не дожить. Но мы все же выжили, не все, но выжили. И
полученное мною по совершеннейшей глупости еще на
КМБ* прозвище превратилось в позывной, который
периодически звучал в эфире Чечни на протяжении почти шестнадцати
лет. И, похоже, скоро зазвучит вновь.
— Это за что ж тебя так? — с улыбкой спрашивает
Кузьма.
— Да так, вот за это, наверное.
Я задираю вверх правый рукав футболки.
— Ни фига себе! — вырывается у Толи.
Ага, согласен, татуировка хороша! Я в свое время в тату-салоне
на проспекте Мира в Москве за нее весьма приличные деньги отдал.
Прямо с плеча на зрителей злобно скалится монстр из фильма Ридли
Скотта. Антрацитово-черная блестящая голова, ребристая грудь,
белоснежные острые клыки, тонкие суставчатые пальцы лап длинными
кривыми когтями как бы впились в бицепс и трицепс, из ранок даже
выступила кровь. Уродливый хвост с мощным шипом на конце обвивается
вокруг плеча замысловатой петлей. Внушает, знаю. Я в свое время
долго объяснял мастеру, чего от него хочу, но зато результат
превзошел все ожидания. Увидев готовый эскиз, даже сам испугался.
Не буду объяснять, что прозвище появилось гораздо раньше, чем тату.
Им это и не важно.
— Серьезная зверюга, — тянет задумчиво бармен
Кузьма. — И я даже помню откуда. Вот только странно, что ты ее
помнишь, вроде молод слишком. А что за мастер делал?
— Этого мастера, к сожалению, давно нет в живых, —
совершенно искренне отвечаю ему я.
Да уж, вряд ли ядерный удар, сровнявший с землей Москву, пощадил
небольшой тату-салон рядом с ВДНХ.
— Жаль, — соглашается Убивец, — большого таланта
человек был, сразу видно. Жуткая тварь, аж мурашки по коже.
Тут «валькирия» из-за стойки приносит мне две огромные, похоже,
литровые, кружки с пивом. Благодарю ее и, подняв одну, провозглашаю
сакраментальное: