Спускаясь по лестнице в обеденный зал трактира, обнаруживаю за
стойкой свеженького, будто и не пил вчера, Кузьму, и за одним из
столиков довольно мрачного, явно похмельного вида, парня. Рыжие
волосы, зеленые глаза, нос курносый. Напрягаю память, ага, Саша,
позывной — Шуруп. Похоже, наша троица — самые крепкие здоровьем
люди в этом заведении. Остальные еще отдыхают. Подойдя к стойке,
желаю доброго утра Кузьме и подсаживаюсь за стол к Шурупу.
— Привет, Саш, как сам?
— А то не видишь? Не очень…
— Слушай, ты не помнишь часом, я вчера не барагозил?
— А что, сам не припоминаешь? — Саша отрывается от
своей яичницы и удивленно смотрит на меня.
— Я ж вам, иродам, говорил, что водку не пью.
— Это ты-то не пьешь?! — Саша чуть не подавился от
наигранного возмущения. — Да Убивец вчера попробовал тебя
перепить и под стол свалился.
— А я?
— А ты потребовал гитару, а когда Кузьма тебе ее дал, начал
такое наяривать, что сюда «на огонек» какие-то очень симпатичные
девушки забрели, чего в «Псарне» отродясь не бывало, побаиваются
они нас, хотя мы вроде поводов не давали.
— Спасибо, Зинуль, — благодарю я принесшую мою порцию
жену Кузьмы и, нацепив на вилку первый кусок яичницы, продолжаю
выяснения. — А дальше?
— А дальше Толя потребовал, чтоб ты ему показал тот прием,
которым ему чуть руку не сломал. Все заинтересовались. Раздвинули
вон в том углу столы. Так ты сперва Толика покувыркал, потом Артема
Коваля, а потом предложил попробовать тебя толпой взять.
— И чего, взяли?
— Ага, впятером все-таки уронили. Даже радоваться начали. А
потом, глядь, а ты спишь, паразит, аж похрапываешь. Короче,
Четверть нам победу не засчитал, сказал, не велико достижение,
спящего впятером на пол уронить.
— Да уж, погуляли…
— И не говори! — хохотнул Саня. — А как мы тебя
спать унесли, так девчонки и смылись тут же. Обидно, блин. Но ты их
покорил. Правда, Зин?
— Точно, — отозвалась выглянувшая с кухни
Зинаида. — Прямо сокрушались! «Как он пил, как он пел!» — с
придыханием протянула она тонким голоском, явно кого-то
пародируя.
— Да, блин, стыдно! — подытожил я. — Столько лет
не пить, а потом вдруг взять и устроить дебош. Позор на мои
седины!
— Да ладно, — попыталась реабилитировать меня в моих
же глазах улыбающаяся Зина. — Дебош, это когда мебель в щепки
и кровь по стенам, как из поливального шланга.