– Товарищ полковник, так я, мягко говоря,
не сильно в теме… Им там, в «Пламени», что-то
конкретное с «Вакцины» нужно или по принципу: «Тащи
все, что под руку попадется, а мы уже сами разберем,
что нужно, что не нужно, а что – вообще
на помойку, потому что ты, гоблин бестолковый
и криворукий, сломал ценный прибор»?
Батя, похоже, представил себе подобную картину и тихонько
булькнул, с трудом подавив смешок.
– Нет, Грошев, подобное тебе точно не грозит, хотя
много бы я дал, чтоб глянуть на твою наглую физиономию
в такой ситуации. Просьба у «Пламени» – более чем
конкретная, причем просят они не столько что-то, сколько
кого-то. В смысле, очень нужен им один специалист, –
Львов перевернул лист лежащего перед ним ежедневника
на массивной деревянной подставке, – некто Игорь Иванович
Скуратович. Вообще сам он из Новосибирска, как я понял,
но буквально за две недели до всего этого приехал
по каким-то своим делам к нам в «Вакцину»,
в долгосрочную командировку. Нужно обязательно его найти
и передать ему вот это…
Командир выдвинул верхний ящик стола, достал оттуда
и положил передо мной массивную трубку спутникового телефона
с толстой, отогнутой вбок антенной. Сверху на телефон лег
вырванный из блокнота лист со строчкой цифр –
номером.
– Когда Скуратовича найдешь – набери этот номер,
представься и доложи, что ты по поводу объекта
«Парацельс». Только, предупреждаю сразу, давай без своих
обычных фокусов. Чтоб не как с Гаркушей –
а то рассказывал он мне про одного конкретно офигевшего
в атаке «прапора»… На том конце будет начальник
«Пламени», генерал-майор Лаптев. Он, в отличие
от Олега Степановича, может отнестись к твоим хохмам
без понимания, у генералов вообще обычно с чувством
юмора – не очень. Все понятно?
– Так точно, тащ полковник! – подрываюсь
со стула я.
– Хорош тут шагистикой заниматься. Можно подумать,
я тебя, анархиста, не знаю, – фыркает Львов. –
Чинопочитание он тут мне изображает… Думаешь,
я про Ивантеевку забыл уже? Так что: «Не верю!»
И учти, телефон береги пуще глазу. Угробишь «трубку» –
вообще можешь не возвращаться, своими руками придавлю,
как гидру мирового империализма. У меня их всего две,
одну тебе отдаю; можно сказать, с мясом от сердца
отрываю. И вот еще…
Львов пишет на все том же блокнотном листке еще один
номер.