Спустя неделю после начала войны бывшие санатории были переоборудованы в госпитали и стали принимать раненых. Наши бронепоезда были приданы береговой обороне по линии Туапсе, Сочи, Лазаревское, Хоста, Адлер. К нам приехал командующий Северо-Кавказским фронтом генерал Конев. Мы задали ему вопрос: «Когда на фронт?». Ответил: «А вы на фронте». И объяснил нам всю тяжесть обстановки, которую мы не вполне понимали. Он сказал, что на турецкой границе сосредоточено шестьдесят дивизий, которые в любой момент могут перейти границу и начать боевые действия. К нам в дивизион прибыло пополнение и среди них три девушки стали служить в медсанчасти. Я приходил иногда в санчасть и узнал, как их зовут: военфельдшер Татьяна Титова, медсестра, ефрейтор тоже Татьяна и санитарка, рядовая Рая. Мне очень понравилась красивая Таня Титова, но я подумал, куда мне, до такой красавицы. Капитан Горлович как-то спросил у меня, какая из девушек мне нравится? Я ответил, что понравилась мне военфельдшер Татьяна Титова, но она лейтенант, а я ефрейтор. Капитан сказал мне, что война не будет длиться вечно и не надо обращать внимание на звания.
В ноябре 1941 года наши бронепоезда отправили на защиту города Ростова-на-Дону. Семнадцатого ноября мы сразу вступили в бой на реке Миус, примерно в шестидесяти километрах западнее города. Немцы непрерывно атаковали. К несчастью, наши бронепоезда были приданы азербайджанской стрелковой дивизии. На Южном фронте она входила в состав 9-й армии генерала Ремизова. В 1940 году было принято, ошибочное, решение о создании национальных воинских формирований. В этой дивизии солдаты покинули окопы, сбивались в кучи, в бои не вступали и отсиживались в балках. Командир дивизии дал команду послать наши броневики и заставить их вернуться в окопы. Вся тяжесть немецкого наступления легла на наши бронепоезда и артиллерию. Один из бронепоездов попал в критическую обстановку: была разрушена железная дорога, и дело дошло до рукопашного боя. Командир подполковник Суханов дал приказ послать им на выручку пять броневиков. В одном из экипажей броневиков находился и я в качестве радиста. Рядом с водителем, на месте стрелка, был начальник штаба дивизиона капитан Шульман. В смотровую щель вижу, горит соседний броневик БА-10[3]. Только успел доложить об этом, как раздался взрыв. Сверху, от пушки свалился на меня башенный стрелок Егоров. Его голова была пробита, текла кровь. Ещё взрыв и наш броневик загорелся. Увидев открытую левую дверь водителя, я вывалился из неё наружу. У меня горел левый рукав куртки и правая штанина. Успел немного отползти и броневик взорвался. Выхватил из кармана опасную бритву и срезал ею с левой стороны горящий комбинезон, а штанину затушил землёй. Ползу и вижу, впереди меня в копне соломы немец с биноклем кричит команды. Я стреляю в него из револьвера и двигаюсь дальше. Встретил двух пехотинцев, они предложили пробираться к нашим, в рощу, вдоль железной дороги.