Если бы у русского выделялся адреналин, то он тут же отправился на Форевию сражаться со всеми сразу дарками. Лишенный этих чувств, но не эмоций, Олег боролся со своей депрессией, дабы в нужный момент не сплоховать и дать бой всем врагам. Впереди вырисовывалась лишь одна перспектива – погибнуть как герой и запомниться всем до конца существования мира, или погибнуть как жалкий неудачник, над пеплом которого будут потом все смеяться. «Я пока не готов к такой формулировке действительности, – вновь задумался Буров. – Я не готов к перспективе однозначной смерти, потому что я хочу любить и быть любимым. Я не хочу превратиться в пепел, когда другие живут и наслаждаются жизнью. Чем они лучше меня, чтобы все это иметь? Почему я должен жертвовать собой, чтобы кому-то жилось хорошо?»
– Где же справедливость? – что есть мочи вдруг закричал русский. – Где же справедливость, Мегас? Ты же знаешь, я не смогу победить Темнейшего и дарков, ты хочешь, чтобы я сразился с ними и проиграл? Ты хочешь возвращения за счет чей-то жертвы? Да пропади ты пропадом! Кто ты такой, чтобы указывать, кому и что надо делать? Ты исчез, как трус, тысячу лет назад, когда мог одним словом уничтожить всех предателей. Но нет, тебе же так не интересно, ты хочешь здорово повеселиться перед своим возвращением! – продолжал кричать не переставая, пытаясь заглушить своим голосом шум двигателей космических кораблей. – «Великий» Мегас придет на все готовенькое и весело скажет: «Привет, как дела? Я вернулся! Все уже готово для моего спокойного властвования? Отличненько! Мои руки не запятнаны кровью, я чистенький перед всеми, я святой!» Да, Мегас?! Так все будет? Выходи, трус, покажись, дай мне тебя увидеть, я хочу с тобой сразиться, я хочу тебе показать, что кого-кого, а тебя я сильней в миллионы раз. Ничтожество… – уже прошептал Олег и упал на колени, а руками обхватил лицо. Так хотелось сейчас рыдать, но слез не было, а уныние объяло его всего. – Мегас – полное ничтожество, трус и подлец… – Буров упал на землю, и его взгляд остановился на сером небе.
В этот момент ему было почему-то так спокойно и хорошо. Чувствовалась невероятная легкость, и все проблемы ушли вмиг. Он лишь молча наблюдал за небом, не в состоянии пошевелиться.
– Поздравляю с облегчением, – появился рядом с лежащим русским Иафет. – Из тебя вышло то, что долго копилось. Тебе должно стать намного легче, это первый путь искоренения депрессии. Хотя, признаться, эндлиссы и депрессия – понятия практически несовместимые, но… бывают исключения, и ты одно из них.