во второй. Две секунды – и тысяча смертей устремилась в сторону
ржавой старой машины, из последних сил преодолевающей последние
метры до перехода.
Но Горину было уже все равно.
Вездеход достиг цели.
Пространство внутри Врат вобрало в себя и несуразную машину, и
людей внутри нее, как живых, так и мертвых. Перековало,
переплавило…
Сместило.
Горин Виктор Иванович перестал существовать в привычном
понимании этого слова. Он был нигде и везде. Рука проваливалась в
приборную панель, которая потекла вниз единым расплавленным куском
металла, пластика и плоти.
Тик буквально переливался в Ло и Дейла. Живое становилось
мертвым, чтобы спустя долю секунды снова разделиться и стать
живым.
Вездеход сминался под немыслимыми углами, становясь податливым,
как расплавленный воск, тек, чтобы в какой-то миг возвратиться
обратно в твердофазное состояние.
Ничто не имело четкой формы.
Никогда не имело.
От начала времен.
Это длилось мгновение, секунду, долю секунды? Он не знал. Он не
хотел знать.
А потом это прекратилось.
Вездеход снова приобрел свою форму. Горин – свою. Тела на полу и
в креслах. Приборная панель. Все стало, как прежде.
И снова завоняло тухлятиной.
Горин выдохнул, только теперь осознав, что все это время
задерживал дыхание. А потом посмотрел...
… на того, кто сидел в кресле с простреленной головой…
… на того, кто лежал на полу, связанный толстой многожильной
проволокой по рукам и ногам…
… на того, кто стоял и смотрел на него.
И не отвел взгляда.
Разве человек отводит взгляд, когда смотрит в зеркало?
С ревом дикого зверя вездеход вырвался из
пространственно-временного плена, протаранил несколько ящиков с
грузом, взлетел наверх по пологому железному настилу и, оставляя за
собой шлейф из поднятой в воздух пыли цвета коричневатой ржавчины и
широкие глубокие колеи на буро-красной земле, проехал еще с десяток
километров вперед, наконец с трудом остановившись. Прямо перед
наполовину закопавшимся в песок разбившимся совсем недавно шаттлом.
При свете заходящего солнца, если присмотреться, можно было увидеть
три пары следов, ведущих к ближайшему холму и дальше – за него.
Прогремевший следом за этим взрыв ядерного реактора космического
корабля в радиусе десяти километров осветил предзакатный Марс,
ненадолго создав маленькое солнце, которое, впрочем, быстро
погасло.