Ники сказала, что всё это довольно странно. И предложила обследовать весь завод.
– Ники, – я смотрел на неё с невысказанной просьбой в глазах, – это конечно не гигантский комбинат, но всё же завод это два больших цеха, хранилище, склад готовой продукции, гараж… в ресторан надеюсь, мы не пойдём?
– Вова, блин … ты мужик… или где? – Ники посмотрела на меня, и я увидел в ее глазах маму, в тот момент, когда она злилась на папу.
Мою хандру как ветром сдуло.
– Ок! – почти выкрикнул я, – мы сделаем это.
* * *
Тайник нашелся.
В том, что это тайник не было никакого сомнения. Где вы видели пивоварню в Чехии, чтобы на кирпичике в стене было по-русски, еле приметно написано "Вова+Ники"
И хотя уже смеркалось, мы нашли эту надпись.
Кирпич выглядел обычным. Просто часть кладки. Никакие нажатия на него волшебных действий не произвели. Не открылся паз в стене, не было вообще никаких движений.
– Это явно не кнопка, – хохмил я.
– Да уж точно, – не улыбнувшись, не оценив, ответила Ники.
И поэтому пришлось воспользоваться ножом, за которым я слетал в ресторан буквально на крыльях.
Пришлось попотеть, выскребая раствор, добротный надо сказать. Но когда я освободил кирпич от лежавшего вокруг раствора примерно на сантиметр, кирпич уже зашевелился. Немного ухищрений и я вытянул его.
За кирпичом обнаружился паз, в котором лежал плотный сверток. Это были две небольшие бухгалтерские книги, плотно завернутые в холст. Радости нашей не было предела. И вдруг как будто из ниоткуда появился Павел.
– Добрый вечер господа, – поздоровался он. Уборщики прибыли? – любезно справился Павел.
Мы всё еще стояли и глупо улыбались своей находке, кивая в ответ на его вопрос, когда Павел достал пистолет и попросил ключ.
* * *
Я попытался открыть глаза и не смог. Мысли путались. Хотелось проснуться. Нет, веки не были тяжелыми как с похмелья, они как будто слиплись. Значит нужно их разлепить ручками. Пошевельнувшись я почувствовал жуткую боль во всем теле, болела как будто каждая клеточка тела. Рука поднялась и опустилась. И тут я всё вспомнил. Я прислушался, и услышал приглушенные голоса. Я никак не мог понять кто это разговаривает. От этого было дико неуютно. Картинки прыгали в памяти. Постепенно воспоминания выстраивались стройными рядами.
Вот моё лицо вытягивается от изумления и я перестаю улыбаться. Я смотрю на Нику.