– Генку все одно найти надо, – ответил Петрович. – У него и сумочка ваша, и пакет из кошачьей организации.
Калерия устало посмотрела на Клавку:
– Деньги-то, Клава, Бог с ними. Надо красть – крадите, но документы… Вы же знали, какого труда мне все это стоило…
Она отвернулась в сторону реки и как-то сразу постарела. Кошка, все время игравшая с рыбами на дне лодки, бросила свою забаву и, прыгнув Калерии на колени, стала утешительно к ней ласкаться. Я опять подумал, что эта кошка действительно невероятная, какой-то прямо пришелец нездешний.
Остаток плавания мы молчали. Петрович высадил нас с Калерией на берег и отдал мне ключи от своей машины, достаточно толково объяснив, как отсюда снова добраться до Дерзайцев. А сам, уже не выпуская Клавкиной руки из своей, повел лодку назад в Мышеславль.
По дороге я снова постарался как можно деликатнее изложить Калерии весь сюжет этой истории. Она слушала не очень внимательно, заметно переживая вероломство Клавки. В отношении пропажи сумочки и ценных документов она сказала, что в принципе все можно восстановить, но она уже очень немолода и боится просто не успеть. Я возразил, что не очень и, стараясь отвлечь ее от грустных мыслей, поинтересовался, почему она хранит в таком замечательном сейфе не деньги, а всего лишь бумаги и статуэтку кошки. Она улыбнулась и пообещала обязательно все рассказать мне, но сначала мы оба отдохнем, а потом, дожидаясь Петровича, скоротаем время за разговорами.
В Дерзайцах нам навстречу выбежал совершенно ополоумевший от счастья Саид. Позвонив в роддом, он узнал невероятное – этой ночью Ленка родила ему целых троих сыновей, и он страшно рвется съездить к ней, но боится бросать дом после всех вчерашних событий. Теперь же, когда нашлась Калерия Тимофеевна, он со спокойным сердцем помчится к своей любимой, а потом ему нужно будет достать еще денег, чтобы купить трех коней сразу!
К безумной радости Саида от умножения его семейства, свой восторг по поводу возвращения хозяйки присоединили все наличные кошки. Описывать это сумасшествие я не берусь.
Наконец Саид уехал, и животные тоже понемногу успокоились. Калерия отвела меня в одну из знакомых мне гостеприимных комнат, и с верной Мурлинкой на руках пожелала мне спокойного отдыха. Я поблагодарил и спросил, можно ли курить в этой комнате. Она улыбнулась и, показав мне глазами на дверь с противоположной от входа стороны, удалилась. Я, естественно, сразу кинулся туда.