– «Кошелёк к гробу не прибьёшь!», как говаривал один мудрый человек из моего детства, – усмехнулся Глеб.
– Даже если прибьёшь, то на границе конфискуют как контрабанду! – Алексей Иванович перешёл на шутливый тон. – Но ты, Глебушка, человек с чистой душой. За тебя я спокоен. Только не водись с такими как Ярцев. Гнилой он изнутри, это я своим опытным глазом вижу. О, вот мы и домой пришли.
Сквозь путаницу голых ветвей замелькали огоньки, жёлтым светом окон манившие путников к себе, в тепло и уют. У дверей подъезда Глеб замялся, ковыряя носком ботинка выбоину в асфальте.
– Я, Алексей Иванович, наверное, всё-таки откажусь от вашего предложения. Завтра рано вставать, да и мешать вам не хочется.
Леденёв решительно взял его под руку и силой потащил в подъезд.
– Ты никому не мешаешь, Глеб! Прекрати эти глупости говорить! Катя каждый день спрашивает, когда ты к нам придёшь. Машенька к тебе как к сыну относится. Пошли, пошли, отказ не принимается!
Они поднялись по старинной лестнице с полустёртыми ступенями на третий этаж и остановились возле высокой, морёного дуба, двери квартиры. Дом был ровесником первых университетских клиник, ему перевалило уже за полтора века. Несколько таких домов архитекторы сразу построили для профессорско-преподавательского состава. Предки Алексея Ивановича с радостью и гордостью обживали эти просторные комнаты с высоченными потолками, украшенными лепниной. Но дом давно состарился и напрашивался на капитальный ремонт, которого ждали уже много лет. И который, как линия горизонта, звал, манил, казалось, только руку протяни, но… оставался недосягаемой мечтой. Двери между комнатами скрипели проржавевшими петлями и плохо закрывались, старые дубовые паркетины пели хором арии из разных опер, едва нога ступала на них, лепнина во многих местах обвалилась…
Открыв дверь, профессор впихнул упирающегося гостя в коридор.
– Раздевайся, проходи, – приказал Старик, стаскивая со своей высокой грузной фигуры пальто.
Из кухни высунулась Катерина Васильевна и, увидев Глеба, расцвела приветливой улыбкой.
– О, Глебушка, как хорошо, что ты зашёл! У меня сегодня такой расстегай получился – пальчики оближешь! Иди мой руки и за стол.
Хлебосольную Катерину Васильевну не убеждали доводы Алексея Ивановича, что ученик у него худой от природы, а вовсе не от хронического голодания. И она постоянно пыталась подкормить симпатичного скромного паренька, через пищу стараясь передать своё душевное тепло. Не сумевшая обзавестись собственной семьёй, Катерина Васильевна всю свою нерастраченную нежность и материнскую заботу отдавала семье двоюродного брата, а теперь вот и его любимому ученику.