Никакие поиски не дали результатов. Оставалось надеяться, что он ещё жив и всё-таки вернётся сам.
В тот вечер, Ольга, как обычно, вышла на последнюю прогулку очень поздно. Спустив Смутьяна, она не спеша ходила по двору, полностью погружённая в свои мрачные мысли.
Оглядевшись и заметив, что ни Смутьяна, ни Милки рядом нет, она негромко свистнула. На этот призыв её собаки всегда сразу возвращались, как бы далеко в этот момент они ни находились. Вот и сейчас, мелькнула тень и рядом закружил Смутьян.
Он был явно чем-то взволнован. Кружа рядом, он как будто звал её за собой. Отбегая в сторону дороги, останавливался и, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, с мольбой смотрел ей в глаза. Не выдержав, подбегал опять к ней, и снова бросался в сторону, жалобно поскуливая. Милка же, вообще, не вернулась. Ольга опять свистнула.
– Смутьян, я тебе сколько раз говорила, что на дорогу ходить нельзя! Где Милка?
Но Смутьян не слушал её и, поглощённый чем-то о чём она пока не знала, сорвался с места и стрелой полетел опять к дороге.
Понимая, что что-то случилась, полная самых плохих предчувствий, Ольга успокаивала себя тем, что ни одна машина за время их прогулки по той дороге не проезжала, а значит сбить Милку не могла. Она кинулась вслед за Смутьяном.
Чем ближе она подбегала к дороге, тем больше паника завладевала её душой, несмотря на все увещевания разума. Ну вот, наконец, она видит своих двух собак. Милка стоит на дороге, Смутьян кружит рядом. Подбегая и отскакивая, он далеко не отходит от чего-то, что лежит рядом с Милкой. Оглянувшись, он увидел бегущую Ольгу и кинулся к ней навстречу. Обежав её вокруг, он снова помчался к дороге.
Уже не в силах справляться с внутренним напряжением, уже догадавшись о том, что там лежит, готовая сорваться на исступлённый, отчаянный вопль, Ольга, наконец, добежала до собак и, с размаху упав на колени, припала лицом к грязному, ободранному боку Свирепа.
Рыдания разрывали ей грудь, дышать стало больно, не в силах справиться с горем, она в голос зарыдала над неподвижно лежащей собакой.
И вдруг Ольга почувствовала под своей рукой, лежащей на его груди, слабое, еле уловимое движение. Она не могла ошибиться, его грудь приподнялась и вновь опустилась, значит, он был жив.
Сердце, казалось, сейчас выскочит из груди. Судорожно сжавшись, оно замерло раненой птицей и, вдруг заколотилось быстро, быстро.