Сердце в клетку. Комедия в 27 главах - страница 4

– Нельзя же было оставлять детей одних, – развела руками уборщица. – Уже иду к ведру.

Она подмигнула Катеньке, махнула рукой всем детям, улыбнулась Ане и Пете, которые сидели за одной партой.

– До свидания, Нина Степановна! – воскликнули дети хором.

Прозвенел звонок на урок и женщина принялась мыть опустевший после перемены коридор.

Нина Степановна с громадным пакетом возвращалась домой. Накупила продуктов. Сегодня зайдет соседка (она же – подруга) Люба. Поболтать и торт поесть в честь дня рождения.

Проверила почтовый ящик: только цветастый рекламный буклет из магазина напротив. Посмотрела на другой почтовый ящик с цифрой двенадцать. Нащупала в кармане лист в клеточку с сердечком по имени Николай.

«Была – не была! – мысленно воскликнула Нина Степановна. – Что я, хуже что ли?» – и засунула мятый листок в щель ящика. Внизу хлопнула тяжелая подъездная дверь, Нина Степановна испугалась, что это кое-кто определенный, подхватилась и заспешила на свой этаж, в квартиру с номером восемнадцать на двери.

– Надька! – крикнула женщина разувшись, и ей ответила привычная тишина. Опять где-нибудь шатается. Переходный возраст – пятнадцать лет, уроки побоку, всё побоку. – Надька! – крикнула еще раз, навскидку. Только холодильник мерно гудит.

Нина Степановна прошла на кухню, выложила продукты на стол. Торт купила – «Наполеон», самый любимый с детства. Вот придет Люба, поболтают, посидят, телик посмотрят. Тут же зазвонили в дверь. Нина Степановна открыла.

– Любка, приветики, – сказала она и обняла подругу.

– Превед, медвед, – ответила та. – Все-таки работа в школе хорошему тебя не учит.

– Тут и без школы научишься. У меня взрослая дочь, океюшки?

– Не такая уж взрослая. А отпускаешь шастать до ночи.

– Знаешь же, что не я отпускаю. Сама отпускается, когда захочет и куда захочет, – ответила Нина Степановна и прошла в кухню, а за ней Люба, шелестя по полу нарядной юбкой.

– Сама только пришла, – сказала Нина Степановна и поставила чайник на плиту.

– Распустишь ее, – не унималась подруга. – Вон, я свою в ежовых рукавицах до сих пор держу, а ей уже двадцать.

– Ты молодец.

– Отцовского ремня ей не хватает. Твоей, в смысле.

Нина Степановна села на стул и поглядела на чайник. Он отзеркалил ее лицо, сделав похожим на воздушный шарик. Нина Степановна скорчила гримасу и шарик тоже скорчился в ответ.