— Игра? — напряженно переспросил
Карл, не сводя с него тяжелого взгляда. — Ты думаешь, для меня это
было игрой? Видеть смерть людей, убивать самому, заставлять
страдать тех, кого я люблю… Считаешь, я забавлялся? Чего ради?
— А то ты не знаешь. Еще шаг или два
— и трон отца будет в твоем распоряжении. Как-никак, ты ведь теперь
один продолжаешь Ведущую линию! Какой-нибудь маленький несчастный
случай, подписи свидетелей — и ты законный регент. Просто и
красиво, да, брат?
— Это с чего такие выводы? —
насмешливо спросил Карл, отпуская Лирамель и подходя ближе к
близнецу. — Никак княгиня нашептала? Или неожиданная выгода
замаячила? Неужто наш дядюшка решил куском пирога поделиться?
— Не переводи тему, — раздраженно
ответил Кристиан. — Я все знаю.
— Правда? И давно ли ты научился
думать? — Скрестив на груди руки, Карл посмотрел на него сверху
вниз и, подождав, пока тот встанет, спросил: — Быть может,
напомнить, что ты говорил мне в Большом Мире? Или перечислить ту
неоценимую помощь, которую я получил от тебя, когда заслонял вас
обоих от Совета? Ах да, — усмехнувшись, он склонил голову на бок. —
Наверное, ты все еще обижен за то, то я скрыл свои договоренности с
Миэлем! Ты ведь так интересовался моими делами! Жаль, я никогда
этого не замечал, а то бы с удовольствием воспользовался, потому
как, кроме вас с сестрой, мне было некому доверять! — Вытянув руку,
он толкнул Кристиана в грудь. — Я был один! Против Совета, против
князя, против Кайла, против всех! Всегда — один! И спрос был только
с меня, потому что именно я принимал решения. Вел вас в правильном
направлении, продумывал ваши шаги, пытался хоть где-то уберечь!
— Карли, — прошептала Лирамель,
шагнув к нему, но брат лишь предупреждающе шикнул и с горечью
сказал:
— Вот она, Кристиан — она это всегда
понимала. А ты бездумно принимал все то, что я тебе предлагал, щадя
твою гордость, и только плевал в меня ядом. Посмотри вокруг! Не я
ли отдал все это в твои руки? И ты теперь упрекаешь меня в
намерении обладать моим же достоянием? Быть может, тебе напомнить,
что на троне — моя дочь и наследница? Или привык судить меня по
себе и возомнил, будто я повернусь спиной к собственной семье, как
сделал ты сам, разыграв из себя обиженного и скину с плеч
возложенную отцом ответственность? — Карл непонимающе развел
руками. — Но тогда кто? Скажи-ка мне, любезный мой брат! Кто
возьмет на себя мое бремя? Лирамель? Возможно, но долго ли она
сумеет нести его? Быть может, ты? Ах да, мой народ отныне не твой
народ, тебя волнуют лишь интересы Княжества… Или пусть разбираются
простые люди, для которых история — всего лишь шепот матери над
колыбелью? — Неожиданно запнувшись, Карл вздрогнул и чуть тише
спросил: — Напомнить тебе, что делал Миэль с твоим драгоценным
народом? Или думаешь, Земар-ар, который дергал его за веревочки,
теперь оставит аллотаров в покое? Ты глубоко ошибаешься! Ему
плевать на титулы и лица, он не различает народы и рода, кроме
нашего, разумеется. Но ведь тебя и это не интересует, правда? Можно
закрыться в крепости, обнять дочерей и забыть о словах безумного
близнеца! Ты ведь так хорошо умеешь это делать – забывать обо мне!
– Сунув руку за пазуху, Карл вынул обломанное древко и бросил под
ноги брата. – Я ждал девять лет. Умирал в одиночестве день за днем,
час за часом. Ты был единственным, кто мог мне помочь – и первым,
кто отрекся от меня. За что? За то, что я пытался исполнить свой
долг? – Карл слегка наклонился и едва слышно прошептал: - Помнишь
Барсетал, Кристиани? Кико никогда не отказывал в помощи Роду. Он
ждал вас так же, как с десяток других моих людей на тракте. Я
выиграл войну твоими руками, чтобы ты стал достоин своей роли. И ты
стал, дорогой брат – стал, как предвидел и открыл мне наш
отец.