Подняв жезл, Тарэм протянул
стоявшему рядом Советнику Аурика правую кисть и как только тот
вскрыл ему стилетом вены, негромко запел. Параман знал слова. Он не
мог забыть их даже во сне — так глубоко они были высечены на его
памяти…
— Земар-ар, алтарам,
Земар-ар![1] — Тарэм на мгновение замолчал. Крупные капли
крови стекли на рубин. Вспыхнув, камень потемнел. — Да
свершится!
Земля под ногами мелко задрожала, и
пропахший разнотравием воздух вдруг загустел и потяжелел. Вечернее
небо заволокло едва видимой поволокой, мелкие капельки росы
вспыхнули алым, отражая замерцавший жезл, и по земле снова пронесся
стон...
Подавив желание броситься прочь,
Параман медленно отступил и еще крепче прижал к себе всхлипнувшего
от ужаса Эллада.
Время тянулось так медленно, что,
казалось, остановилось. Жрецы не разговаривали. Вокруг стояла
странная, пугающая тишина, нарушаемая только ржанием лошадей и
разрозненными выкриками.
Наконец со стороны лагеря аллотаров
показалось три всадника. Они ехали неторопливо, иногда
останавливаясь.
Узнав отца и мать раньше, чем
Параман сумел их разглядеть, Эллад всхлипнул и, отвернув голову,
уткнулся в его камзол.
— Дочь Лирдана, — крикнул Советник
рода Варки, — мы слышали, что ты сделала и что сказала! Совет
взывает к твоему разуму! Вернись к наследию предков, склонись перед
договором, заключенным Арматеем с Десятью, и испроси прощение у
своего народа за смуту, которую ты подняла! Если отступишь, будешь
вольна покинуть Королевство вместе с наследниками. Король дает
слово и мы утвержаем его!
Спешившись, Лирамель сделала к ним
несколько стремительных шагов и остановилась. Почувствовав ее
пристальный взгляд, Параман слегка наклонил голову. Сейчас, увидев
ее напряженное, бледное до синевы лицо, он вдруг ощутил укор
совести. Лгать можно было другим, но не себе: многие его решения
привели их обоих на это поле. Отец бы прав. Служа двум господам,
Параман волей-неволей постоянно предавал обоих.
— Я, дочь Лирдана, наследница Тара,
— выкрикнула Лирамель, — отвечаю герцогу Кайлу Валлору-Каэлу и
Совету, который нарушил свои клятвы, возведя на трон не сына
Ведущей линии! Признайте поражение и сложите оружие. Каждого, кто
принесет мне клятву верности, я прощу и отпущу с миром. Каждого,
кто поднимет меч — казню как клятвопреступника. Судьбу Его
Высочества определит суд Рода. Я приму любое его решение.