— И кто же ты, Шаддан Каэл?
— Я — тень Кайла. Его верная,
неотлучная тень. От моей руки умерли твой дед и твои отец и мать.
Мною был заколот твой брат. А тебя я упустил дважды, чего не могу
себе простить… И, возможно, когда-нибудь исправлю. — Пожав плечами,
он коротко посмотрел на нее и отвел взгляд. — Теперь подумай хотя
бы раз, зачем ты отдана в мои руки?
Изумление и ненависть всколыхнулись
в душе так резко, что Лирамель едва не задохнулась. Закусив губу,
она отвернулась и взглянула на дрожащую возле подноса свечу. Мягкий
желтый свет падал на короткий черный подсвечник и кругами
разбегался по комнате. Ей отчего-то вспомнился тот день, когда она
впервые услышала голос этого человека в темноте повозки — слабый,
просящий, и в тоже время, опасный.
— Лучший способ избавиться от врага
— сделать его другом[2], — прошептала Лирамель, пересилив
себя. — Карл сказал доверять тебе безоговорочно — и я буду, как бы
ты ни старался убедить меня в обратном, Шаддан. Мне нечего терять.
И если вы с Кайлом думали как-то использовать меня против брата, то
ошиблись — не выйдет. Есть узы, которые сильнее любви. Они сильнее
всего, что есть в мире, даже смерти.
— И что же это за узы такие? — без
тени иронии спросил он, глядя на нее не то с жалостью, не то с
брезгливостью.
— Это верность, Шаддан. Верность,
которую может перекупить только еще большая верность. Верность,
перед которой отступает всякий страх. Поэтому спроси не меня, а
себя, зачем Карл растоптал свою боль и оставил тебе жизнь. —
Заметив, что старик скептически хмыкнул, Лирамель перевела дыхание
и чуть тише добавила: — Зря смеешься, Каэл. Ты умный человек, и за
твоей спиной — опыт и годы, но никто не знает моего брата лучше
меня. Не обманывайся. Если он вовлек тебя в свои сети, сам ты из
них не выберешься. Даже твоему племяннику далеко до него. Карл
холоден и беспощаден и не станет сомневаться и медлить, потому что
между ним и верностью не стоит никто и ничто. — Замолчав, она
скомкала в ладони шерстяное покрывало. — Я еще никому этого не
говорила и вряд ли скажу. Но ты… Хочу, чтобы ты осознавал и
понимал, за кого склонишь голову на эшафот.
Быстро и бесшумно, как пантера,
Шаддан встал и, забрав недоеденный завтрак, угрожающе навис над
ней, заслонив своей тенью мерцающий свет.
— Я тебе отвечу… — просипел он на
выдохе. — Отвечу. Но не сейчас. У нас еще будет время поговорить.
Много, много… Очень много времени!