– Видишь? – с нетерпением спросила она.
– Пока ничего не вижу такого, чтобы могло бы заставить нас
задержаться, – ответил я.
Затем повел трубой чуть в сторону, и вздрогнул: прямо на меня
смотрел полный мольбы взгляд. Девушка, паурянка, казалось,
находилась так близко, что стоит только протянуть руку и можно
будет убрать прядь волос, легшую поперек ее лица. Потому что сама
она сделать это не в состоянии: руки ее были скручены веревкой
сзади в локтях, а сама она привязана к дереву.
Была ли она красива? Скорее нет, чем да. Пухлые даже больше
обычного для этой народности губы, немного неправильные черты лица,
чуть выступающие передние зубы, которыми несчастная закусила губу…
Хотя трудно судить о внешности, когда лицо искажено гримасой боли,
страха и еще какой-то безысходности.
– Теперь видишь? – переспросила Николь, и я кивнул: вижу.
Но что я могу сделать? Кто она, эта девушка, которую, вероятно,
ждет скорая смерть? Колдунья, наводившая порчу на скот, на
какого-нибудь отдельного человека, или сразу на нескольких?
Неверная жена?
Кеннет рассказывал, что местные девицы до замужества могут
позволить себе очень многое, даже обзавестись ребенком или
несколькими, и это совсем не считается предосудительным. Скорее
наоборот: если пользуется успехом, значит, не прогадаешь, беря ее в
жены. Странные обычаи, но не мне их осуждать. Но как только любая
из них становится замужней дамой – все, любая измена карается
смертью. Так может быть, эта одна из тех?
На вид ей не больше восемнадцати, но как раз это ни о чем не
говорит: у паури женщины в таком возрасте, бывает, обзаводятся уже
несколькими детьми.
Но как мне все объяснить Николь? Она смотрит на меня так, что,
если я сейчас пожму плечами и заявлю: это, мол, их личные дела и
нам не стоит вмешиваться, что-то изменится в наших отношениях.
Возможно, она промолчит и ничего не скажет, но вернуть былого мне
не удастся уже никогда.
Корабль уходил, а я все стоял и размышлял: что делать? Попросить
Амсея, который явно не понимал, что происходит, нам помочь? Вместе
с ныряльщиками мы легко одолеем дикарей.
Но нужно ли им это – портить отношения с паури? Да, аборигены
мирные люди, в их языке даже нет слова «война», но только ли в этом
дело? Можно просто не сообщить о надвигающемся тайфуне, а они в
этих местах приходят всегда неожиданно. Или не помочь, когда одного
из людей Амсея цапнет ядовитая гадина, а их на Амарантовом кишмя
кишат. Да и сам я не могу лишь сделать попытку освободить эту
девушку, а затем, обняв Николь за плечи, шепнуть ей на ухо: «Я
сделал все, что мог». Потому что придется идти до конца, если не
желаешь потерять уважение, прежде всего собственное. Корабль уходил
все дальше, и поляна в лесу давно уже скрылась из виду.