Феликс откинулся на спинку кресла:
- Хорошо. Расскажите, что произошло с вашей тётушкой.
- Понимаете, ей в этом году исполнялось восемьдесят лет. Должно
было исполниться в июне. Я думаю, никто бы об этом не вспомнил,
потому что она сцену оставила давно, в последние годы жила очень
замкнуто: общалась только со мной да с двумя-тремя соседками,
такими же старушками. Но мне было очень обидно, что бывшая прима
нашего театра будет отмечать такой солидный юбилей в небольшой
компании пенсионерок, и всё. И я тогда придумала вот что: я
позвонила в нашу газету «Тимофеевск вечерний» и сказала, что у них
есть возможность сделать замечательный репортаж для воскресного
выпуска. Ну, вы же знаете, по воскресеньям событий мало, так
воскресные выпуски посвящены в основном культуре. Ну, там девушка
на телефоне вначале не поняла, что это вообще за Аделаида Николаева
и зачем о ней писать. Но потом у неё хватило ума передать трубку
главному редактору, и тот уже поговорил со мной очень обстоятельно.
Сильно удивился, что тётя Алечка ещё жива. Ну, я его не виню... Не
он один, многие о ней забыли. Тем интереснее показалась ему мысль
сделать большую статью о ней – с фотографиями, как положено. Ведь
«Вечерку» читают в основном люди старшего поколения, молодёжь-то
всё больше Интернетом интересуется... Так вот, главный редактор
решил, что читателям будет приятно вспомнить свою молодость или
даже детство, которое прошло в то время, когда на сцене блистала
несравненная Аделаида...
- Аделаида – это её настоящее имя? – вклинилась я в
разговор.
- Безусловно. Бабушка обеим своим дочкам дала красивые имена.
Мою маму, например, звали Матильдой. Аделаида и Матильда. Их в
детстве называли Алечка и Малечка. Бабушка готовила их для сцены.
Ну, так и получилось. Алечка стала драматической актрисой, а моя
мама – балериной. Знаете, мама уверена была, что родить ребёнка
отважится только Аделаида, потому что для драматической актрисы
фигура не играет такой решающей роли, как для балерины. К
тому же сценический век балерины недолог, и тратить
драгоценное время на беременность, роды, вскармливание малыша –
непозволительная роскошь. Да ещё и форму можно навсегда потерять...
Но случилось иначе. Мама встретила папу в самый разгар войны, они
поженились, а поскольку война – дело опасное, мама отважилась на
то, чтобы родить меня. Как чувствовала, что папа может погибнуть...
Ну, он капитаном был, и его аттестат помог нам с мамой выжить...
Тогда, во времена карточной системы, когда все продукты строго
регламентировались, это было очень важно! А потом у мамы
обнаружился диабет. И всё пошло прахом... Ей сначала одну ногу
отрезали, потом – вторую... Сами понимаете, как тяжело это было. В
основном в моральном плане, хотя и в физическом тоже. А потом мама
умерла. Тихо так, спокойно. Во сне. Врачи сказали, что у неё тромб
оторвался. И мы с тётей Алечкой остались вдвоём.