– Постороните его! – отдал приказ шевариец, решив закончить разговор с утомившим его нахалом благородных кровей. – Булькните в водяру, она дурь шибко из башки вымывает!
Разодетые, как петухи, стражники тут же исполнили приказ своего командира. Самый здоровенный из солдат быстро подскочил к обнажившему меч виконту и, ловко уйдя от неумелого, нанесенного кое-как удара, оглушил смутьяна кулаком по голове, а затем, схватив его одной рукой за ворот камзола, а другой за пояс, поднял высоко над головой и бросил в воду. Находившиеся поблизости слуги вельможи, конечно же, попытались вступиться за своего господина, но остальные солдаты прикрыли спину товарища. Не прошло и полминуты, как добрая дюжина герканцев беспомощно барахталась в воде, а им вслед полетели груженные провизией, доспехами и прочим добром телеги.
«Лютует толстячок… но, впрочем, грех за то винить. Молокосос сам виноват, нарвался… Попробовал бы он мне так подерзить, и без зубов, и без языка поганого вмиг бы остался! – непредвзято рассудил моррон, попытавшийся представить, как бы он поступил, окажись на месте пограничного офицера. – Вот только одного жаль! Жизнь уж больно несправедлива: портачат одни, а расхлебывать другим обычно приходится! Разозлил сопляк шеварийца… разозлил не на шутку, а теперь мне на досмотр идти».
Предположение моррона подтвердилось. Почему-то опасения, в отличие от ожиданий хорошего, по большей части сбываются. Шеварийский пограничник пребывал не в лучшем расположении духа, и когда посмотрел на только начинавшего сводить коня по трапу парома Дарка, в его глазах была еще не утихшая злость и глубочайшее презрение ко всем, кто прибывал с другого берега озера.
– Очередный! – громко выкрикнул офицер и нетерпеливо замахал рукой Аламезу. – Ну, быстрее, быстрее, не дрыхай! Не до среддня же мне тута торчать!
«Среддень наверняка полдень, – решил немного отвлечь себя от предчувствия неприятной беседы Дарк. – Мы говорим «полдень», то бишь половина дня. Шеварийцы же берут за основу слово «середина». Это кажется вполне логичным».
– Бумаги! – протянув руку, изрек командир поста, как только Аламез, сам ведший коня, приблизился к нему на пару шагов.
– Прошу! – скупо изрек моррон, протягивая шеварийцу сразу всю котомку.
Дарк нутром чуял, что лучше вести себя сдержанно, уважительно, но не раболепствовать и не заискивать; отвечать только на вопросы и не допускать заигрываний с разозленным чином иль панибратских фамильярностей.