Появление в этих условиях на Средиземном море второй русской эскадры, сформированной из невиданными темпами восстановленных и вновь построенных судов, стало для Европы шоком. Большим шоком стали только крайне успешные и стремительные действия русской армии, возглавляемой теми самыми офицерами, которые всего год назад участвовали в мятеже и сейчас не имели права не то что воевать, но и жить! В лучшем случае они должны были быть сосланы в Сибирь, а большей частью казнены. Но русский медведь и тут нарушил все европейские каноны!
Иван оделся по погоде, закинул за плечо оставшийся у него после событий на острове отличный карабин и вышел под ненастное небо. Сильно похолодало. Над головой без конца, гряда за грядой, тянулись пропитанные водой низкие тучи, цветом напоминающие мокрую серую солому из матросских матрасов. Но где-то далеко всё же пробивался солнечный луч и чуть подсвечивал розовато-жёлтым предвечерний горизонт.
Он прошёл вёрст пять на восток от поместья, где лес стоял не сплошняком, а прорезался широкими полянами и волнами пологих, поросших густым разнотравьем холмов. Непромокаемый английский плащ с поддетым под него тёплым шерстяным свитером и высокие, хорошо промазанные сапоги делали прогулку под моросящим дождём своеобразно приятной, дарили особое ощущение независимости от погоды, автономного уюта.
Следы сапог на мокрой земле сразу расплывались, наполнялись влагой, дождевые капли чуть слышно шелестели о пропитанную каучуком ткань капюшона, стены и крыши деревни давно растаяли в серой пелене. Если бы охотник не знал окружающую местность как свои пять пальцев, он имел все шансы заблудиться.
Иван остановился под огромной мачтовой сосной, не торопясь достал и с удовольствием раскурил свою любимую трубку, сделанную из корня эвкалипта и окантованную по краю расплющенным серебряным шиллингом. Взгляд его отчего то привлёк паучок, ещё не отправившийся на зимнюю спячку, но резво бегущий по покрытой капельками дождя паутинке, раскинутой в ветвях ближайшего куста. А когда юноша поднял голову, метрах в десяти от себя он увидел матёрого мишку.
Зверь был старый. Кое-где его некогда бурая шерсть поседела, а морду пересекал безобразный шрам – память о встрече с рогатиной неудачливого охотника, послужившего мишке два года назад отличной закуской. Шерсть у медведя свалялась. Было видно, что косолапый давно голодает, и запасов жира к зиме явно не накопил.