Это ей сразу напомнило своим видом, коридор недавнего места, в котором она проходила курс неудачного заточения и лечения. С интересом рассматривая все что ей попадалось на пути, она по хозяйски открывала все, какие только можно было двери, обшитые металлом и совала туда огромный, любознательный нос, обильно покрытый прыщами. Внимательно осматривая помещения, она с веселым настроением подпрыгивая на ходу, двигалась вперед, прокручивая в своей тяжелой от мыслей голове, чем обрадовать и удивить папенку, произвести впечатление и огорошить своим сюрпризом. Машенька постоянно его удивляла своими довольно необычными и глупо-дикими поступками до такой степени, что генералу Ефиму Тимофеевичу порой вообще настолько становилось тоскливо и грустно, что хотелось навсегда запереть свою тупую дочурку в ближайшую психушку, а самому никогда, и ни при каких приказах сверху, не приезжать в Россию. Он не раз вспоминал по какой причине его бросила жена Анна, и не оглядываясь убежала на другой конец земного шара, чтобы не только никогда не встречаться со своим мужем, но несомненно и с необузданной дочерью тоже.
Анна Семеновна Вострикова мать Машеньки, сидя в тот момент в самолете, постоянно и с завидным усердием крестилась, чем приводила в неописуемый ужас и удивление стюардесс, выпивая на их глазах перед взлетом валерьянку, на ходу заменяя ее алкоголем. Она посматривая на них, все время что-то невнятное бормотала про свою неудачную, супружескую жизнь и дико-ужасную семью, от которой так удачно только что убежала, причем похоже что навсегда. Но судя по обращенным на нее взглядам стюардесс, ее посчитали тоже немного не в своем уме, видать Анна Семеновна того стоила и очень давно.
После звонка Машеньки, генерал Попрыгайло Ефим Тимофеевич, немного и надолго задумавшись все таки решил на всякий случай поднять по тревоге весь свой маленький гарнизон, приказав прочесать весь путь до самого Аэропорта, и остановить свою дочь, после чего отправить ее снова на отдых туда, откуда ее недавно так удачно для нее выпустили. Но как оказалось это было уже запоздалым и бесполезным. Ему постоянно по телефону докладывали, что следов его доченьки вообще никаких не обнаружено. Выпив немного своего самого лучшего коньяку, он успокоился и отменил тревогу, решив что его Машенька как это часто бывало пошутила.