Поначалу
его смущало то, как часто Жустина наведывается в библиотеку, но
затем он решил, что вреда из этого не будет, а поводов заговорить с
женой прибавится. Она время от времени спрашивала его, что означает
то или иное слово, или просила объяснить, что за неразборчивые
заметки он оставил на полях. Питти время от времени испытывал
огромный соблазн ответить, что женщине не стоит забивать подобной
ерундой свою милую головку, но тут же представлял, какой отборной
бранью наградит его жена и благоразумно удерживался от каких-либо
замечаний, сам не замечая, насколько благотворно это влияет на
продолжительность бесед. О магическом даре Жустины он не
подозревал, так как на Юге колдовство считалось исключительно
мужской стезей, и ему в голову не могло прийти, что интерес его
супруги к магическому искусству имеет практический
смысл.
Постепенно
он свыкся со своеобразными манерами Жустины и даже начал находить
некую прелесть в том, как прямо и решительно она высказывает свое
мнение, не ходя вокруг да около. В выражениях супруга не
стеснялась, а в споре первым делом хваталась за кочергу или
табурет, на что Питти хладнокровно замечал:
-Моя
дорогая, проломив голову своему собеседнику, вы докажете только то,
что разумных доводов у вас не имелось!.. – и, как ни странно, слова
эти оказались куда действеннее, чем угрозы и колдовство.
Таким
образом, и воспитанность, и образованность Жустины улучшались день
ото дня. К тому времени, как прибыло приглашение на свадьбу Фосси и
Лютио, Питти был почти доволен своим браком, легкомысленно полагая,
что худшие времена позади. Он рассчитывал, что женитьба принесет
ему богатство и жену, которая не станет путаться под ногами, а
получил, как ему казалось, кое-что получше: деньги вот-вот должны
были даться в руки, а жена оказалась умелой домоправительницей, с
которой можно поговорить о заклинаниях и прочих чарах – с некоторой
осторожностью и опаской, но все же!..
-Ну, что
же, - сказал он, прочитав приглашение, где и так, и эдак
повторялась мысль, что без Жустины чародею на свадьбе делать
нечего. – Пора!
Чтобы не
показывать, как велика его нужда в деньгах, Питти побеспокоился о
том, чтобы наряды для него и для Жустины выглядели роскошнейшим
образом, хоть для этого пришлось заложить остатки фамильных
драгоценностей. Оставалось только надеяться, что слухи об этом во
Фреченто дойдут нескоро. Признаться честно, Питти исходил не только
из расчета на приданое, когда истратил остатки сбережений: ему
отчего-то не хотелось, чтобы жена, и без того униженная сверх меры
из-за его хитростей, вновь стала предметом насмешек и злорадства.
Сама Жустина ни словом не обмолвилась о том, что боится унижения,
но сам чародей посчитал, что потешать городских острословов его
жена более не должна.