-И я смогу
свободно ходить по дому, когда мне заблагорассудится? –
спросила после некоторого молчания Жустина.
-Именно
так.
-Даже в
библиотеку?
-Разумеется, – ответил Питти озадаченно. – Хотя ума
не приложу, что женщине может там понадобиться.
-Это уж не
твоего ума дело, - огрызнулась супруга, впрочем, по голосу было
слышно, что она заметно смягчилась и пребывает в
раздумьях.
-Я попрошу
выполнить только одну мою просьбу… - приступил Питти к самой
деликатной части торга.
-Я так и
знала! – воскликнула Жустина.
-Не
торопитесь! Это сущий пустяк. Я прошу вас съездить со мной на
свадьбу вашей сестры…
-Этой
сладкоголосой подлизы, у которой мозгов как у курицы!
-…И там
вести себя чинно и благовоспитанно, чтобы все видели – между нами
мир.
Жустина
некоторое время молчала, а Питти, как на иголках, ждал ее
ответа.
-Не такой
уж это пустяк, - наконец сказала она. – Перед всем городом
показать, что голову мне заморочил смазливый идиот? Что я боюсь
лживого жадного мерзавца? Что уважения к себе у меня не осталось
вовсе, раз я соглашаюсь с его болтовней в обмен на платья и прочие
подачки?
-Звучит и
вправду не слишком-то хорошо, - пробормотал Питти. – Ну, нет,
Жустина, вы преувеличиваете! Всего-то согласитесь со мной пару раз
для вида – и все. Например, скажу, что вино хорошее, а вы
поддакнете: «Вы правы, муж мой!» - и этого достаточно. Не столь
губительно для женской гордости иногда притвориться сладкоголосой
подлизой или как вы там говорили… На самом деле я-то буду знать,
что вы меня презираете!
-И в обмен
на это я получу свободу? – задумчиво спросила она.
-В той
мере, насколько она для женщин возможна в этом мире, - с
осторожностью согласился чародей.
-Ладно,
черт с тобой, - сказала Жустина. – Я поеду во Фреченто и пару раз
соглашусь с тобой прилюдно. Но до того в этом доме я получу свободу
и право заниматься всем, чем захочу.
-Кроме
погромов, - торопливо прибавил колдун.
-Ох, ну и
скукотища, - проворчала Жустина, однако перемирие было
заключено.
Питти не
слишком-то доверял слову жены, поэтому поначалу следил за ней,
подозревая подвох. Но она самым честным образом выполняла свою
часть сделки, и даже сверх того – никогда еще слуги не были так
предупредительны и обходительны, как в те времена, когда в стенах
чародейского дома слышалась ее решительная поступь. Кое-кто якобы
по собственному почину пришел чистосердечно каяться, мол, жадность
довела до воровства, а лень – до порчи господского имущества.
Приступы подобной честности колдун без труда связал с тем, что
Жустина затребовала домовые книги и самолично отправилась
пересчитывать мешки муки в амбаре. «До чего же славно, когда жена
следит за хозяйством!» - думал он, невольно замечая теперь в
супруге и гордую стать, и благородство черт лица.