Алекс выслушал тираду Игоря, не двигаясь с
места, все так же сидя у стены. Он некоторое время обдумывал
услышанное, а потом очень спокойно сказал:
–
Я верю тебе. Ты знаешь, я командовал абордажной группой, которая
захватила ваш первый корабль, тогда... в системе Дракон, и видел,
что ваши люди не были готовы воевать. У них даже оружия-то толком
на борту не было. Когда мы захватили их, они были в явном
недоумении, не понимали, что происходит. А потом, когда
соотечественники их пришли спасать и раздолбали нашу эскадру, то,
забрав своих, они просто улетели, не став добивать уже
разгромленный флот. Так не сражаются те, кто решил развязать войну.
Но, боюсь, мое мнение мало кого интересует.
–
На Посейдоне есть хорошая поговорка: маленькими шагами
прокладывается дорога к самым дальним звездам, – улыбнувшись,
ответил Игорь.
Эти простые слова, к удивлению для самого
Алекса, вселили в него уверенность, что все будет хорошо. Казалось,
такая мелочь, как значимость его мнения для малознакомого человека
с чужой планеты, почему-то сделала его немного счастливее. Долгие
годы службы вбили в него привычку жить «как надо», «как приказано»,
и он банально отвык от того, что для кого-то может быть важно, во
что он верит и что думает.
Вход в атмосферу был жестким.
Немезиду изрядно трясло первые пару километров. Джон поймал себя на
мысли, что нервничает больше обычного. Видимо, подсознательно он
все-таки не хотел возвращаться на Колонию, уж больно много
неприятных сюрпризов приготовила эта чертова планета. Весь этот
калейдоскоп событий изрядно выводил его из себя. Ладно еще война с
посейдонцами, там тоже было много неизвестного, но все хотя бы
укладывалось в рамки общепринятой логики. Да, враг был технически
более продвинут, но ничего невообразимого они не показывали.
Стреляли дальше, летали быстрее, их корабли выдерживали больше
повреждений. Неприятно, но не смертельно. Однако посейдонцы при
всем их техническом превосходстве не могли одним махом уничтожить
целый авиаполк, просто отключив истребители, будто щелчком
невидимого тумблера. Не могли взорвать целую космическую станцию в
одно мгновенье. Не могли заставить всех роботов на планете нападать
на людей и рвать их на части, минуя заложенные в базовый код
запреты. Здесь, на Колонии, все это было реальностью. Пугающей
реальностью. Как и большинство военных, Джон не любил задавать
лишних вопросов. Особенно самому себе. Склонность к рефлексии и
самокопанию – не самое лучшее качество для тех, кто ежедневно
рискует своей жизнью, и откровенно вредное для тех, кто отвечает за
жизни подчиненных ему людей. В свои 37 лет Джон был полностью
уверен, что подобной ерундой заниматься никогда не будет. За
несколько месяцев этой войны он насмотрелся всякого. Почти все его
сослуживцы с линкора «Генри Прайд» погибли один за одним в
космических боях, а те, кто уцелел, сгинули в месте с линкором.
Большая часть пилотов его нового полка тоже погибла в этой
злополучной битве на Колонии. И если к посейдонцам Джон не
испытывал жгучей ненависти – они по крайней мере бились честно и
тоже гибли в боях, оплачивая своими жизнями кровавый счет войны, –
то неведомую силу, погубившую его ребят на этой проклятой планете,
Джон ненавидел всей душой. Даже, скорее, презирал. Как солдат –
трусливого врага, предпочитающего честной схватке подлый удар в
спину. Ну а как еще можно относится к тем, кто вместо себя
отправляет сражаться взятых под контроль роботов, а начиная
проигрывать, включает какие-то неведомые установки, вырубающие
сверхсовременную технику, как старые кофеварки?