– У высоких гостей еще есть вопросы о реальности этой
угрозы?
В повисшей тишине раздались громкие хлопки. Адпирал Грейсфилд
демонстративно и неспешно аплодировал.
– Браво, миссис Свон. Очень впечатляет. Но у нас тут не институт
благородных девиц, – тут адмирал хлестнул взглядом по все еще
бледному представителю Ассоциации Банков, – а все-таки Совет
Безопасности, и вы должны дать нам более серьёзные аргументы,
нежели смерть нескольких гражданских. Война – штука серьёзная, и
так просто ее не остановить. Отмена военного положения сильно
осложнит обстановку на большинстве планет. Или вам напомнить, что
было на Фарнире?
Напоминать необходимости не было. Хилари лично участвовала в
переговорах с революционным комитетом Фарнира и прекрасно помнила,
чем все закончилось. Безумные требования передать все производства
под контроль жителей и ввести план трансформации планетарного
правительства. Хотя какой там, ко всем чертям, трансформации! Они
просто предлагали его упразднить и сделать какое-то подобие
посейдонскогообщества с распределением ресурсов напрямую между
жителями. Бред полнейший, но они в него свято верили и кричали,
мол, если у «этих» получилось, то смогут и они.
Дипломатия в тот раз оказалась бессильна, и беспорядки подавил
Десантный Корпус. Хилари ждала грандиозного скандала, но тут удачно
началась война с Посейдоном, и всем стало не до того.
– Господин адмирал, раз уж мы тут говорим открыто, то не мне вам
напоминать что ВКС так и не смогли установить координаты системы
Посейдон–Прайм, и именно поэтому мы ведем оборонительную войну,
вместо молниеносного разгрома врага. – Хилари уже не пыталась быть
вежливой и в голосе звенела сталь. – Военное положение подрывает
экономику. На планетах Внутреннего пояса начинаются волнения. Если,
а точнее уже «когда», в прессу просочится информация о событиях на
Колонии,начнется кошмар. Нам необходимо перемирие. Хотя бы до тех
пор, пока не разберёмся, что там произошло, – Хилари указала рукой
на монитор.
В зале поднялся ощутимый гул, участники совещания активно
обсуждали между собой ее слова, сама же Хилари,не отрываясь,
смотрела в глаза Грейсфилду. Он был недоволен. Сильно. Обычно
расслабленный и даже вальяжный, сейчас он был похож на
изготовившегося к прыжку зверя. Он так сильно сжал подлокотники
кресла,что дорогущее дерево готово было треснуть. Но Грейсфилд
знал, что вступать сейчас в пикировку – лишь демонстрировать свою
слабость. А эту роскошь он не мог себе позволить.