– Нет! – резко оборвал её Харитон. – Сперва мы должны понять, что происходит…
– Но это огромный риск!..
– Дай шанс Любиму. Тем более он справляется…
Варвара замолчала и впилась взглядом в изображение на блюдце. Там был торжествующий Любим.
Любимка поглядел на растянувшегося паренька, который торопливо ощупывал дудочку, и рассмеялся. Знай наших!
– Да как ты посмел? – парень поднялся с земли. Руки баюкают дудочку, в глазах сверкает безумие. – Матушка назвала меня Лютик, но мои боевые товарищи среди Полуночников зовут меня – Лютый! Ты понимаешь, что это значит?
– Это значит, что ты стесняешься своего имени? – невинно предположил Любимка.
Проблема была знакома – раньше он тоже стыдился, даже пытался обвинить батеньку: вот ещё придумал – Любим. Над ним все потешались, дразнили маменькиным сынком, а узнав, что у него нет маменьки, порой придумывали ему родителей из ручной живности. От этого Любим испытывал двойные страдания. Но потом настоятель рассказал, что имя – это последняя воля его покойной матушки Милены. Имя «Любимка» она произнесла перед смертью в тот роковой день. После этого Любим ни разу не отказался от своего имени, нарочито используя уменьшительную его форму. А теперь он и вовсе лелеял тайную мысль, что вскоре имя Любим загремит по всей Руси. Тайно, потому что недостойно хвастать и мечтать о славе человеческой. В первую очередь богатырь думает о славе небесной.
Лютик взъярился. Лицо исказила злоба.
– Насмехаешься?! Ты пожалеешь…
Он поднёс дудочку к губам.
– Сердечная смерть!
Люди ахнули и резко расступились. Кто-то зажал уши, кто-то и вовсе кинулся в бега. Большак по-прежнему не мог сказать ни слова, над ним суетилась Настенька. Прутик глядел на неё с надеждой.
Любимка ничего не успел сделать, дудочник выдал новую мелодию. На сей раз она была гремящей и злобной. Люди вокруг сжались и присели, ожидая нового танца, но танца не было. Они с облегчением выпрямлялись и с тревогой крутили головами.
На этот раз мелодия была направленная. Любимка будто видел её непрерывный поток, рождающийся у губ Лютика и несущийся прямо к нему. И поток этот не заставлял плясать. Он вибрировал. З-зум-з-зум-з-зум! Охнули и осели в траву люди за спиной Любима. Сам он ощутил, как внутренности сжимаются и разжимаются в такт этой странной музыки. Сердце сбилось с ритма и подстроилось под неумолимое з-зум-з-зум-з-зум…