– Невестка, тебе потереть спинку? – громко усмехнулся он.
– Уходи! – донеслось до него из-за шторы, – Немедленно уходи!
– Да что ж ты такая нервная-то, – произнёс парень, услышав в девичьем голосе нотки паники, – Утомилась за день, а я тебе помочь хочу.
За шторой Катя лихорадочно куталась в полотенце, а потом вдруг села на скамейку, закрыла лицо руками и разрыдалась.
– Катя… – опешил Матвей, – Ну, прости… Прости за эту глупую шутку!
Он метнулся к ней, откинул штору. Катя не пошевелилась, не отпрянула, с обречённым равнодушием посмотрела на него. Он снял с вешалки её халатик, накинул его ей на худые вздрагивающие плечи, а потом присел на корточки и серьёзно сказал, глядя в её влажные от слёз глаза:
– Запомни мои слова, невестка, ты теперь живёшь в моей семье, и это значит, ты под моей защитой. Не относись ко мне как к постороннему, который может тебя обидеть. Этого не будет никогда. А если я себе позволяю грубые шуточки, то уж прости, я такой есть, не смогу себя переделать.
Катя дотронулась ладонью до щеки, растирая слёзы на мокром лице, всхлипнула, а потом вдруг посмотрела на него прямо, без страха.
– Значит, ты меня не ненавидишь? – спросила она.
– А за что мне тебя ненавидеть, девочка?
– За то, что вышла замуж за твоего брата и приехала сюда.
Матвей рассмеялся.
– Разве за это можно ненавидеть? Ладно, вытирайся и одевайся, не буду мешать. Оставь мне своё полотенце, я тоже хочу помыться.
– Я могу принести другое, сухое, – тихо отозвалась Катя.
– Не надо бегать туда-сюда, иди отдыхай, набегалась поди за день-то.
И то, как он это сказал, дало трещину в плотной стене, вставшую между ними с первых же минут знакомства.
А когда Катя ушла, оставив ему своё влажное полотенце, он, помывшись, долго вытирался им, вдыхая нежный едва уловимый аромат, оставшийся от Кати.
«Всё, я пропал, – честно сам себе признался Матвей, когда возвращался домой, изрядно выпив, нетвёрдой походкой огибая изгородь, – Надо сматывать отсюда, пока не поздно. Втюрился в невестку, как последний идиот» Когда он открыл дверь и переступил порог, что-то, как всегда, упало, покатилось и забрякало пустым звоном.
– Мамка, опять воды, что ли нет? – произнёс он громко, хватаясь руками за дверной косяк, – Брат дома живёт, а воды по-прежнему нет, – усмехнулся он и включил свет, нисколько не заботясь о том, что все уже давным-давно легли спать.