Для партизан стало ясно, что над местными жителями близлежащих деревень нависла смертельная опасность. Надо было как можно скорее свертывать семейные лагеря, собирать людей из деревень и уводить в безопасное место. Чтобы задержать немцев, командование отряда решило устроить на пути их следования засады небольшими группами и в бой основными силами по возможности не ввязываться. Было сформировано три группы по семь человек, и они в сумерках, вооружившись автоматами с патронами на несколько дисков, гранатами, ушли к местам засад. Ночью в Гребенях прогремел мощный взрыв, и часть моста, которая примыкала к дороге, что вела к деревне, разметало по речке, а из воды остались торчать только деревянные сваи.
Остап встал, как всегда, рано, справился со своими хозяйскими делами и засобирался в лес. Он дольше обычного возился с лаптями, то пожимало палец на ноге, то веревка плохо затягивала лыковые ушки, то портянка не ложилась ровно и терла ногу, не к добру это, пришла мысль Остапу. Он вышел и направился к лесу короткой дорогой, по тропинке. Надо было посмотреть, не пора ли собирать бессмертник, что рос у самого леса. Желтые невысокие стебельки с такими же маленькими цветочками борового бессмертника, они уже казались сухими, стало быть, пора их собирать, вот только надо посмотреть, какая сейчас луна будет на ночном небе, решил Остап и направился к месту с земляникой, которое он насмотрел вчера. Быстро насобирал ягод, передохнул и с легкостью зашагал домой.
Выходя из леса, он услышал незнакомый шум, прислушался, увидел, что там, внизу, у речки поднимался сизый дым и отчетливо различался гул моторов. Из-за склона показался мотоцикл с коляской, в которой сидел немец в каске, потом легковая машина, за ней грузовая, потом еще три. Грузовые машины были крыты тентом, это немцы и их, похоже, немало, обеспокоенно подумал Остап. Он спрятался за кусты и прилег, лежал, не шевелясь, сдерживая в себе волнение и страх. От этой немчуры хорошего ожидать не приходится, и куда они в такую рань, что им здесь надо, не давала покоя тревожная дума, и Остап с беспокойством следил за удаляющимися машинами. Надо уходить отсюда, мелькнула у него мысль, только куда уходить, если вон в деревню поехали столько немцев.
Эта и другие, одна беспокойнее и страшнее другой, набегали чередой мысли. Остап повыше приподнял голову, пытаясь разглядеть, что там делается, в деревне. Сейчас, подумал он, кто увидит приближающиеся машины, станет убегать в лес, чтоб затаиться. Другие будут прятаться в гумно или сарай и наблюдать, что происходит, с надеждой ожидая, что немцы поедут дальше. Остап видел, что немцы в Однобочке не остановились, а пыль поднималась уже за деревней возле погоста. Это успокоило его, страх исчез, как и не было ничего, но домой идти не хотелось, Остап находил разные причины, чтобы подольше остаться в лесу. Долго сидел в бору, вспоминая вчерашний разговор с Змитром. До боли знакомое чувство вины испытал он и сам. Оно, как мутная вода в выгоре, поднималось изнутри, заполняя все тело тяжестью. Остапа обескураживало и сильнее давило к земле то, что он не смог бы, наверное, никому рассказать об этом вот так, как поведал ему о своей душевной боли Змитро.