Всё чаще и всё громче доносилась до деревни канонада, отдалённые взрывы; всё чаще над ней пролетали самолёты с красными звёздами.
Всё ближе подходила Красная Армия.
А молва о том, что немцев гонят от Москвы, ещё чуть-чуть, и наши будут уже в деревне, бежала быстрее всех.
Сельчане спешили снять урожай, спасти всё то, что смогли посадить и вырастить на второй год оккупации.
– Наши солдатики вернутся скоро, даст бог, – говорила бабушка Степанида. – Убраться бы в огороде, а то вдруг война через нас пройдёт, сотрёт всё или сгорит к чёртовой матери. А как жить? Вот война закончится, тогда и самая жизнь начнётся. А без хлеба какая ж это жизнь? Маята одна.
А ещё бабушка Степанида ждёт сына и зятя. Их призывали на фронт вместе с Надькиным папой.
– Если Господь будет милостив, если Богу будет угодно и мои хлопчики уцелеют в этой кровавой круговерти, вернутся живыми, – говорила старуха, осеняя себя крестным знамением, – а мне ж их угостить надобно. Стол накрою, приготовлю, всё выставлю на столе в саду. Усажу их за стол, а сама встану под яблонькой и буду любоваться… любоваться буду ими как святой иконой в церковке. Во как!
Надька слушала бабушку и завидовала ей. Как же, она будет встречать своих родных, радоваться. А что будет делать Надя со своей мамой? С братиком? А что будет с папой? Думать не хочется.
Танька Малахова – внучка бабушки Степаниды, тоже ждёт прихода наших. Потому как её папка на фронте, а мамка в партизанах медсестрой.