– Да поймите вы, в нынешнее время по-другому не выжить. Посмотрите, скольких людей уже нет на свете, а мы, слава богу, живы, здоровы и нос в табаке, – пробовал шутить глава семейства.
– Как все, так и мы, – всегда отвечала мама в таких случаях. – А вот идти поперёк, быть на другой стороне, не с людьми, это ж… это ж не по-нашему, не по-христиански.
Всё началось прошлой осенью 1942 года…
Данилка к тому времени уже стал ходить, ему пошёл второй годик.
В последнее время, особенно с весны 1942 года, все в деревне только и говорили, что в окрестных лесах появились партизаны.
Об этом часто говорил и папа.
Особенно, если к ним в избу приходили папины сослуживцы-полицаи – дядька Макар Горохов и молодой ещё парнишка Сёмка Глухов, то разговоры о партизанах были для них главной темой.
Мама кормила полицаев, а Надька залазила на печку в таких случаях, таилась за дымоходом и слушала взрослых.
Получалось, что партизаны сейчас – самые главные враги не только для немцев, но и для папиных друзей.
– В Листвянке, сволочи, полицейский участок разгромили, повесили старосту. А двоих наших товарищей застрелили, – делился как-то раз дядька Макар. – А это мой старший брат Ванька с сыном Колькой. Двоих сродственников, суки, жизни лишили.
– Староста доводился двоюродным братом моей мамке, – добавил молодой полицай. – Так что и моего сродственника… царствие небесное, – и перекрестился.
– Да-а, – тянул за столом папа, – дела как сажа бела, – и нервно барабанил пальцами по столешнице.
– А что нам делать, Василий Николаевич? – спрашивал Сёмка Глухов. – Немцы ведь гарантировали, что ещё чуть-чуть, вот-вот и Москве хана. И Красная армия сбежит за Урал. Оказывается, что свои же, местные, козни строят. Как тут раньше срока богу душу не отдать, а, Василий Николаевич? И красные вроде как упёрлись под Москвой, не сдвинуть.
– Галстук готовься примерять, – зло хохотнул дядька Макар.
– Какой ещё галстук? – не понял Сёмка.
– Сталинский. Верёвку на шею, во какой, если раньше богу душу не отдашь, – разъяснил папа, и стукнул кулаком по столу. – Беречься надо, вот что я вам скажу. И молиться, чтобы немцы свернули голову большевикам.
– Это вряд ли молитва тут поможет, – махнул рукой дядька Макар. – Напирают красные, дураку понятно. Я ещё по той войне помню, что в четырнадцатом годе началась. Я ж был на ней, воевал против немцев тогда.