У нас был Есенин, тогда запрещённый. Помните, Москву кабацкую, – и Маруся печально взглянула на него.
– Товарищ лейтенант, – размышления Семёна прервал Сабир, – конный состав к перевозке орудий готов.
Конный состав это две лошади.
Старый сивый мерин Борька и молодая кобыла Ночка.
Борька спокойно и меланхолично пережёвывал кусок сена, который дал ему Сабир.
А Ночка, породистая гнедая кобыла, нервно грызла удила и прядала ушами.
– Ну, и какая она Ночка? – Добродушно подтрунивал над Сабиром Нечипоренко, – она же гнедая.
– Нет, Ночка отвечал Сабир, – Ночка, Ночка, – ласково говорил Сабир, и кобыла тянулась к нему мягкими губами, – Ночка, говорил Сабир и протягивал ей маленький пожелтевший кусок сахару.
– Но, пошла, милая! – Сабир причмокнул губами, натянул вожжи и семидесяти шести миллиметровка (ЗИС-3) начала медленно трогаться с места.
– Не видишь, что ли! – крикнул он Нечипоренко, шагавшему рядом с орудием, – лошадям тяжело, подсоби.
– Раз- два навались! – и Нечипоренко вместе с командиром расчёта Иваном упёрлись в колеса.
Пушка покатилась быстрее.
Несколько раз, о её щиток ударились шальные пули, но, к счастью, никого не задело, срекошетировав, они улетели, куда-то в сторону.
– На этот раз бог миловал, – сказал Нечипоренко, – утирая лоб и шею цветастым платком.
– И это от Анюты? – Не удержавшись, спросил Семён.
Вместо ответа Нечипоренко внимательно посмотрел на него, а затем показал свой кулак величиной с небольшую дыньку.
– Ещё раз скажешь, и! – Нечипоренко выразительно потряс кулаком.
Вот и 14-я высота, небольшая березовая роща, чудом уцелевшая в вакханалии войны.
– Красавицы вы мои! – Сабир щекой прижался к березовому стволу, – слышь, Нечипоренко, говорят, берёза особой силой обладает, от вражеской пули и снаряда бережёт.
– Чудной, ты Сабир. Нам ещё за двумя орудиями ехать, а ты сопли распустил, но, милые пошли, – и Нечипоренко натянул вожжи.
Наконец, и последнее, третье, орудие перевезено.
А тигры уже близко. Уже без бинокля можно рассмотреть чёрные паучьи свастики на их бортах.
– Холодно что-то! – Сабир поёжился, – сейчас бы наркомовские 100 грамм для храбрости.
– После боя получишь, – усмехнулся Нечипоренко, – ну я поехал, прут гады, – сказал он, глядя на приближающиеся тигры.
– Бронебойным, заряжай, – скомандовал Иван командир расчёта.