Да, переворот удался. Все окончилось не совсем так, как виделось его осторожному сородичу Бобарыкину. И даже совсем не так.
Пусть себе Петр III Федорович и внук Петра Великого, и законно унаследовал престол после своей тетки Эльзы, в русском народе известной под именем императрицы Елизаветы. Сам-то племянник оказался не умен и недальновиден. А уж как неосторожен! И просто болтлив. А его неосмотрительность и беспечность переходила в глупость веселой ночной прогулки по краю пропасти.
Да, армия под командованием Румянцева, расположившаяся в Гданьске, за сотни верст от столицы, была на стороне Петра III, и Воронцовы, поверившие, что им улыбнулся случай прибрать к рукам страну – тоже.
Но гвардия – не только собутыльники беспутного Гришки Орлова – вся гвардия, переодетая в нелепые мундиры прусского образца, таила недовольство. И за бесчестье перед разгромленной Пруссией, за оплеванную и перечеркнутую победу, за позорный союз с побитыми немцами. И за то, что, как стадо баранов, ее, гвардию, вот-вот погонят воевать с Данией, чтобы не оставлять ненадежные войска в Петербурге.
И народ, который никогда не спрашивают, с которым никогда не считаются, но глухой ропот которого кое-что все-таки значит, тоже возненавидел императора, нарядившегося в чужой, прусский мундир. По слухам, он собирался обрить попам бороды и запретить святые иконы, как это принято у безбожных немцев. Народ незаметен, когда сидит по своим конуркам и норам, и неопасен, как непотревоженный в берлоге медведь, когда этот народ, опустив голову, жует, бездумно двигая челюстями хлебушек, или ковыряется ложкой в миске с нещимной, то есть ничем не заправленной кашей.
А если он, этот глухой, слепой и безмолвный народ собирается толпою… Недовольной, угрюмой, таящей внутри своей толщи взрыв и дикое бесчинство, кроваво-пьяный безудержный разгул, сметающий все на своем пути, как раненый, безумный зверь… Тогда нужно считаться и с народом, не дай Бог, конечно, довести его до бессмысленного и беспощадного бунта…
А что касается вельмож, то кроме Воронцовых есть еще и Панин и Разумовские. Старший Разумовский не касался никаких дел, а брат его, гетман Украины и командир Измайловского гвардейского полка, как раз не против переворота. И Панину, воспитателю наследника престола великого князя, малолетнего Павла Петровича, тоже мешал император, не желавший признавать наследника престола, которого он, Панин, уже наставил на путь истинный. Правда оба они, Панин и Разумовский, намеревались возвести на престол Павла, а Екатерину объявить всего лишь регентшей при сыне, бесправной, безвластной и послушной.