На вопрос следователя, почему от проезжего не потребовали паспорта, управляющий гостиницей ответил, что тот обещал принести, но затем вскоре выехал. У него был небольшой чемодан. Кроме того, московская полиция уведомила меня, что отставной рядовой, служащий в артели рассыльных, представил в управу благочиния триста рублей, которые, по его словам, он получил из ссудной кассы Аарона для передачи квартиранту номера 15 гостиницы «Мир». Что именно он носил в ссудную кассу, он объяснить не мог, так как узла не развязывал, а еврей рассматривал его в другой комнате. Номер бляхи его был 61.
Мне пришлось препроводить Аарона в Москву для предъявления его рассыльному и прислуге гостиницы. Скоро его прислали обратно. Протоколы допросов свидетелей приводили меня к убеждению, что все показания еврея были справедливы.
Тем не менее, дело мало подвигалось вперед. Диадема была налицо; еврей, преступным образом приобретший ее, был под стражей. Не доставало похитителя диадемы, а следовательно, убийцы. По оставшимся в саду следам можно было проследить его только от окна дома Русланова до забора. Затем следствием было обнаружено, что убийца ездил в Москву, где и сбыл бриллианты. Очевидно, только для того, чтобы от них отвязаться.
Боялся ли он преследования вследствие огласки, которую получило дело? Или бриллианты и вырученные за них деньги ему были вовсе не нужны? В первом случае – зачем ему было продавать диадему и подвергать себя опасности? Он мог бросить ее в реку или зарыть в землю. Во втором случае на похищение бриллиантов нельзя было смотреть как на предлог к убийству.
Какую роль в убийстве могла играть записка, найденная у портнихи Мазуриной? Была ли она написана убийцей или кем-то другим? Вот вопросы, на которые я должен был искать удовлетворительные ответы и без решения которых не мог дать делу дальнейшего движения.
Аарон, как скупщик краденых бриллиантов, сейчас же мог быть предан суду. В его квартире были найдены номера газет, в которых находилось подробное описание всего дела Руслановой. Эти места в газетах были очерчены красным карандашом, по всей вероятности, им самим, хотя он от этого отпирался.
– Ну, – сказал я однажды Кокорину, – не будь ловких сыщиков в Петербурге, мы с вами до сих пор все еще осматривали бы сад Русланова…