Сизова подобная стабильность нисколько не огорчила. Напротив. Он многое видел и испытал, его передряги и похождения – иные происходили на войнах, которые попеременно вспыхивали, – тянули на мощный былинный эпос. Естественно – требующий гекзаметра иль просто свободного стиха, далекого от бытовой интонации.
Но не случилось слепца с кифарой, ни современного аэда, и эта новая «Одиссея» так и не появилась на свет.
Сизова это не волновало. Давно уж хотел он не славы, а отдыха и видел во сне свое возвращение.
Сейчас он сидел, прикрыв глаза, на старом крыльце родного дома, а между тем за ним наблюдали весьма озабоченные островитяне – двое мужчин и одна женщина. Определить их истинный возраст было непросто; совсем непросто. Лица их были такими же гладкими, как камень, отполированный временем, и выглядели еще молодыми в отличие от лица Сизова.
День мирно переместился в закат, закат, вслед за днем, сменился сумерками.
Весьма представительный абориген с веселым приветливым лицом сказал удивленно, но без ажитации:
– Батюшки, вот и Сизов вернулся. Пал Палыч, узнаете вы сына? А ты, Поликсена? Не разглядела?
– Боги, как постарел мой муж! – вздохнула очень красивая женщина. Ее молодое лицо затуманилось. – И бороду он себе отпустил. А борода – совершенно седая.
Кряжистый и плотный Пал Палыч развел руками:
– Ну и картинка. Взгляните на нас и сравните нас. Скажите, кто тут отец, кто – сын. И каково мне на это смотреть с моим проклятым отцовским сердцем? И как же он, Нестор, нашел дорогу?
Нестор сказал:
– Ну… он здесь родился. Но безусловно – за эти годы можно забыть, можно сбиться с пути. Наш терапевт Чугунов рассказывал о памяти, остающейся в генах.
– Бредятина, полная бредятина, – недоуменно сказал Пал Палыч. – Ведь, в сущности, чужой человек, а я тем не менее взволнован. И главное – как будто предчувствовал: что-то должно произойти. Знаете, как это бывает? Заходит в дом к тебе мужичок. Вешает над тобою меч. Потом уходит, а меч остался. Изволь гадать, что все это значит, и жить под дамокловым мечом. В мире, в котором нет порядка, каждое утро идешь на смерть.
– Эта история не про нас, – заметил улыбчивый мужчина.
– Была не про нас, – сказал Пал Палыч. – Но появляется человек и переворачивает всю жизнь.
– И человек этот – сын и муж, – напомнил Нестор.