Мысль превращается в слова - страница 2

Потому прямо в губы

Я целую слова.

3 апреля 2017 года был совершён террористический акт в Петербургском метрополитене

Не жар-птица в Неву уронила перо,

Не сошла на прохожих небесная манна —

В Петербурге у нас подорвали метро.

Рана!

Телефон, как змея… Он ужалить готов…

Сердце лопнет сейчас от малейшего звука…

Позвони! Хоть дыханье услышу без слов.

Мука!

Пальцы, как не мои…

         Длинный, длинный гудок…

Вечность тянет своё в исполнении сольном…

Никогда ещё не был я так одинок.

Больно!

Телевизор безжалостно ходит по мне,

Тычет в душу, в глаза —

крики, слёзы и стоны.

А в ушах, как стеклом по железу,

         лишь – «…вне

Зоны…»

Пером и кистью по зиме

Позёмка пишет акварели.

Дрожат ресницы старой ели

И серебрятся в полутьме.

С зеленоглазою луной

Играет старый кот в гляделки.

Вживаюсь в роль ночной сиделки,

Поскольку сам себе – больной.

Пузатый чайник на плите

Сопит, вздыхает и бормочет,

Как будто мне напомнить хочет

О заоконной красоте.

«Звездам нет счёта,

         бездне – дна» —

От белой зависти немею…

И всё же выдохнуть посмею:

Россия – это тишина.

Вместо бессильных слов

В самом, самом начале —

Капельки васильков,

Искорки иван-чая.

Ну и ещё – река,

А на реке светает —

Это издалека,

Это растёт, нарастает…

Это ещё не звук,

Это из сердцевины…

Это небесный паук

Звёздной наткал паутины…

Это корова-луна

Тучу поддела рогами.

Это кричит тишина

Между двумя берегами…

Это – здесь и сейчас! —

Заговорить стихами…

Это – последний шанс

Не превратиться в камень.

Осязаемо, грубо, зримо,

Разбивая в щепу стволы,

Мимо скал, поселений мимо,

Завязав ручейки в узлы,

Раня пальцы о край небосвода —

(Зачерпни – обожжёшь лицо!),

Сквозь закаты и сквозь восходы,

Свозь сознанье – в конце концов! —

То безумствуя, то замирая —

(Вся полёт – боль её легка!),

Ускользает, смеясь, босая —

Неслучившаяся строка…

Хотел обнять полмира,

Да руки коротки.

Я метил в командиры,

А вышел в штрафники.

Я не плету сонеты

И не хожу в строю.

Заплечных дел поэты

Меня не признают.

А я всё хмурю брови

И лезу напролом —

Поэзия без крови

Зовётся ремеслом.