– Хорош заливать, Иван, – хмыкнул пожилой старшина, – хотя заливаешь ты складно.
– Николаич, вот что ты вмешиваешься, я ж до призыва в институте учился, изучал славянскую мифологию, – тот, кого назвали Иван, с наслаждением затянулся переданной кем-то из солдат самокруткой.
– Ты бы не сказки рассказывал, а за водой сходил, по карте за нами болото в километре, глядишь, встретишь своих болотников, заодно гранат и патронов попросишь, – добродушно хмыкнул старшина.
Красноармейцы рассмеялись.
– Ладно, давайте бидоны, схожу, – Иван с хрустом потянулся, – да и прогуляться не мешало бы.
***
Иван шёл по лесу и улыбался. Вокруг щебетали птицы, деловито сновали муравьи, лихой поползень с озадаченным писком носился по полуповаленной сосне. Солнце щедро грело своим теплом всё вокруг: этот лес, деревья, носящихся наперегонки стрекоз – оно грело эту землю. И совсем не хотелось думать о том, что где-то под лучами летнего светила греются пушки, танки, ружья, пулемёты, несущие смерть.
Не хотелось думать, что нагретая земля по локоть уже пропитана кровью, а изо всей группы студентов–филологов, попросившихся добровольцами на фронт, остался он один, за две недели войны дослужившийся до младшего сержанта, но так и не успевший перешить новые петлицы. Иван машинально потрогал нагрудный карман – там они, родимые, вручены комбатом месяц назад, он ещё помнил крепкое рукопожатие майора и пожелания успехов. Петлицы в кармане гимнастёрки, а комбат уже две недели как в земле – собой остановил танк. После боя собрали, что осталось, и похоронили вместе с остальными.
Не хотелось думать о том, что завтра утром опять атака, а гранат – с гулькин нос, да и патронов по обойме на человека. Не хотелось думать, что завтра можно остаться на этом поле, остаться навсегда. Жутко, дико, безумно хотелось жить – жить, вдыхая полной грудью этот пьянящий густой воздух, пропитанный запахами хвои, можжевельника, грибов, пропитанный запахами жизни.
А кто знает, будет ли оно, это завтра. Может, после боя ты останешься на поле с разорванным животом, как Васька, или за пару секунд истечешь кровью, как Серёга. А может, как Андрюха, будешь в дикой агонии корчиться под гусеницами равнодушного к твоим крикам танка. Нет, так нельзя, надо наслаждаться этими минутами, пока ты ходишь по земле, а не лежишь в двух метрах под ней.