– Дай досказать. Как бы там ни было, Тарент сдался Риму, но ровно через шестьдесят лет, во время уже Ганнибаловой войны, Тарент перешел на сторону карфагенян, тем самым предав Рим, как когда-то предал Грецию. Правда, через три года Рим отомстил, во второй раз захватил ваш город, но на сей раз уже граждан не пощадил, а вырезал и продал в рабство 30 000 жителей… Итак, к чему же я это все говорю?! Вот ты, дорогой друг, сейчас восхваляешь Домициана, как когда-то Тита, но последнего нет уже в живых, и больше он тебе неинтересен, так как не принесет никакой выгоды. Умрет Домициан – ты и о нем уже не вспомнишь, а будешь восхвалять нового, и так далее, и далее. Я считаю, что человек должен быть честен в первую очередь с самим собой и уважать себя и других. Ты не сможешь всегда бежать, куда подует ветер.
– Я с тобой не согласен, – возразил Клавдий. – Следовать за дуновением ветра – это и есть чистой воды политика. При Тите я был никем, а при Домициане стал всем. Так кого мне любить? А у тебя, мой друг, видимо, ситуация наоборот.
– Что ты сказал? – повысил тон сенатор.
– Отец! – вмешался сын префекта. – Прошу! Не надо ссор.
Но в этот самый момент в коридоре показалась та самая орущая женщина Оливия. Завидев Туллия, она замерла от изумления. Он достал кинжал и приложил палец ко рту. Женщина с грохотом упала в обморок. Туллий спрятал кинжал и решил поскорее добежать до правого крыла, как вдруг наткнулся на других стражников. Их было пятеро, и все сразу наставили на юношу свои мечи. В коридоре появились префект с сыном. Сенатор же нагнулся над лежащей без сознания супругой.
– Гней Сервий, она жива? – спросил Авл.
– Жива. У нее обморок, – ответил сенатор и подошел к ним. После чего обратился к двум стражникам: – Отнесите ее на софу.
Те отправились исполнять приказание.
– Ты? – поразился сын префекта, увидев Туллия. – Что ты опять тут делаешь? Неужели мало лимонов было?
– Кто это, Авл? – поинтересовался префект.
– Этот воришка сегодня днем напугал Оливию, когда воровал наши фрукты. Ну а сейчас решил, видимо, украсть уже что-то подороже. – После чего обратился к Туллию: – Думал, мы спим и ты сможешь воровать все, что пожелаешь, ведь так?
Туллий промолчал.
– А ведь я тебя предупреждал, – продолжил сын префекта, – что прощаю лишь один раз. Ты, видимо, посчитал мою доброту за слабость?! Зря. Ты мне не оставил другого выбора. – Авл протянул руку к стражнику, и тот вручил ему свой меч. – Если думаешь, что сейчас лишишься пальцев или рук, то ты глубоко ошибаешься. Твоя голова все равно пуста, раз ты пролез сюда, а значит, она тебе больше не нужна.