– Сынок! – глухой немолодой голос. – Во-первых, он не Тит Флавий, а император тоже. Во-вторых, я говорю про то, о чем судачит не только сенат, но и весь Рим.
– То есть все считают, что император Домициан отравил своего брата Тита, чтобы поскорее занять его трон?!
– Да! И небезосновательно, ведь император Тит умер совсем молодым и здоровым. Он был настоящим человеком, истинным римлянином, воином и военачальником, а тут вдруг внезапно заболел и быстро умер. Всегда надо задавать вопрос в таком случае: а кому выгодна была его смерть?
– Да кому угодно, тем же иудеям, например. Отомстили за Иерусалим и Храм Соломонов.
– Ты серьезно так думаешь? Они проникли во дворец императора и отравили его? Или подкупили преторианцев?
– Сенатор… – вмешался третий голос.
– О боги, называйте меня по имени, что вы ведете себя как чужие люди? Или ты хочешь, чтобы я тоже тебя называл только лишь префектом?
– Нет, Гней Юний Сервий, что ты! Но, возвращаясь к теме, Тит Флавий, конечно же, был императором, причем всеми уважаемым, тут никто не спорит, но сейчас времена поменялись, и у нас лишь один император – это Цезарь Домициан, и обвинять без доказательств нашего божественного повелителя было бы глупостью.
– Ты знаешь легенду этого города, Клавдий? – спросил сенатор.
– Какую? Их много.
– Таренту почти столько же лет, как и Риму. Еще при Великой Греции он стал одним из наиболее богатых, многолюдных и могущественных полисов. Но три столетия назад именно Тарент спровоцировал Пиррову войну против Рима и поплатился за это…
– Кстати, царь Пирр был вторым – после Александра Македонского – величайшим военачальником в истории, как утверждал историк Тит Ливий, – перебил сенатора Авл.
– Да, но я так не считаю, ведь, в отличие от Александра, у Пирра были проигранные битвы, в конце концов он был убит во время очередной войны, – строго ответил Гней Сервий. – Но я говорил не о Пирре, а о том, как Тарент вначале завелся с Римом, а потом вынужден был капитулировать перед ним, позабыв о главном – что этот греческий город должен был стоять до конца, а не требовать от Пирра продолжения войны с Римом. Практически это ознаменовало начало заката Греции, которая уже не могла защищать свои провинции, и начало расцвета Римской республики.
– К чему ты клонишь, друг мой, позволь спросить? – поинтересовался префект Клавдий.