В каждом селении пленников неизменно перво-наперво вели к забору, унизанному человеческими головами. То были головы казненных сербов воеводы Георгия Черного, уже много лет дравшегося с турками и албанцами в окрестных горах.
– То же проделает великий падишах и с вами! – хохотали конвоиры. – Чик-чик и на кол!
Но вот, наконец, внезапно вдали синей полосой блеснуло Эгейское море. Еще несколько часов хода и колонна пленников вышла на берег. И тогда глазам изумленных моряков явилось настоящее чудо. В туманной дали горизонта величественно выплыла колонна боевых кораблей. Опытному взору было достаточно одного взгляда, чтобы определить их принадлежность.
– Наши! Наши! Господи, это ж Митрий Николаич! – закричали все сразу, перебивая друг друга.
Турки сразу же взволновались.
– Гойда! Гойда! – кинулись они на столпившихся пленников.
– Эх, – грустили матросы, то и дело, оглядываясь на делекие корабли.
– Кабы знали наши, что мы здеся сейчас, небось, враз бы всех у гололобых отбили!
За рекой Марицей пришлось надолго остановиться. Мимо шла на Дунай бесчисленная анатолийская конница. Спаги с высоты своих деревянных седел плевали в русских пленников. В Родосте пленных водили по улицам, возбуждая обывателей идти на войну. Туркам особенно нравился оборванный вид моряков. Раз оборван, значит, кто-то на этом уже обогатился!
– А почему не я? – задавали себе вопрос турки и тутже бежали записываться в ополчение.
Там же в Родосте был на глазах у всех обезглавлен и тяжело заболевший матрос Павел Непорожний, которого товарищи уже несколько дней несли на руках. Голову несчастного турки тут же воткнули на пику и возили впереди бредущей колонны, как некое знамя.
Но, вот, наконец, на рассвете одного из дней в дымке открылся загадочный Константинополь. Тяжелейшая дорога подошла к концу. Однако, самые страшные испытания для офицеров и матросов «Флоры» еще только начинались…
Глава вторая
Диверсия адмирала Дукворта
Тем временем вице-адмирал Дмитрий Сенявин на острове Корфу спешно готовился к походу в эгейские воды. Трудностей, как всегда, хватало с избытком. Причем, если с припасами и порохом разобрались сами, то с деньгами все обстояло значительно хуже. Очередные аккредитивы из Петербурга по чьему-то головотяпству выслали Сенявину на… Константинопольский банк, а наличных денег не присылали и вовсе.