— Так, ребята, дела наши кислые, разведгруппу
послать придется.
— Снова здорово!
— Пойдут Сивцев и Завирухин. Ты, Лапушкин, третьим.
— Уточнил лейтенант.
— Понятно.
— Сходим, раз такое дело.
— А что с картой, наплел немчура
несуразицы?
— А с картой история раскудрявая. Как пришли в
штаб, Фридрих Кемпе, немец этот сразу от всего отказался, я не я, и
ничего такого не говорил, и не показывал. Взяли, конечно, его за
шкирку, потрясли чуток, без толку. Начали нарисованное проверять,
сопоставлять с другой прямой и косвенной информацией, с
наблюдателями на передке, со слухачами и прочей шушерой, все вроде
сходится. Но уточнить надо, не уточнить даже, а подтвердить. Потому
как по всему получается, что немец подтягивает к переднему краю
свежачок, накапливается на исходных, и через день-другой кинется на
нас всерьез.
Выйти нам предстояло сегодня же в ночь, и Ухов
приступил к инструктажу назначенного старшим группы Завирухина
немедленно. Я же слушал этот бубнеж Ухова вполуха, было несколько
досадно, что меня вот так, безо всякой подготовки, и даже зная о
физической неполноценности, а беговые упражнения там были не
исключены, посылают в пекло. Да, приходилось слышать о
механиках-водителях танков с часовой практикой вождения, и
летчиках-истребителях, едва способных поднять и посадить самолет,
но примерять нечто подобное к себе не хотелось.
Отказываться я не стал, не потому, что боялся
обвинений в трусости, все же причины не идти у меня были вескими. Я
боялся других обвинений, в работе на немцев, о чем я уже упоминал,
и считал не без оснований, что на той стороне мне будет безопасней.
Ведь если кому-то в голову придет та же мысль, что и мне… да об
этом даже и думать не хочется.
Стоп, а что если ушлый лейтенант решил не просто
сэкономить на мне и сберечь за мой счет опытного разведчика? А если
он, вернее они задумали спецоперацию, и отправляют меня в разведку
чтобы раскрыть? Иначе с чего бы ему посылать инвалида, рискуя не
только мной, но и своими ребятами? Эх, не нужно было пускать дело
на самотек, ведь можно было проследить за Уховым в штабе, я бы и не
слыша слов без труда догадался, не подозревают ли во мне
шпиона.
Хрена я вообще вообразил себя Рафаэлем, и взялся
разрисовывать эту несчастную карту?! Я пристальней посмотрел на
Ухова, который невозмутимо талдычил Завирухину: