Мне не нравится это серо-досочное пространство, и я начинаю ускорять шаг. Еще немного – и я уже бегу. Улочка петляет, но декорации всё те же. Впереди уже заметно, что улица заканчивается высоченным деревянным забором. Все, тупик. Куда дальше?
Я подбегаю почти вплотную к забору, еще миг – и я врежусь в эту серость надвигающегося забора, в эти сухие доски, в которых видна, кажется, вся фактура дерева, из которого они были когда-то вытесаны. Все эти прожилки, сучки, остатки смолы, срезы годовых колец – я вижу все это с невероятной четкостью.
Внезапно замечаю, что эти прожилки начали набухать, наполняться влагой, и скоро уже стали заметны маленькие зеленые почки, появившиеся тут и там. Они принялись умножаться с огромной скоростью – и вот уже весь забор, казалось, покрылся зеленью. Словно время повернулось вспять, и из засохшего, серого, угрюмого, мертвого появилась и восторжествовала жизнь.
Между тем сквозь листву начали пробиваться солнечные лучи. Мало-помалу они становились все ярче и ярче, и вот уже жаркое, жизнеутверждающее, ликующее солнце поглотило зелень недавно распустившейся листвы в своем неудержимом сиянии.
Ветви словно бы раздвинулись, раздались, и везде и во всем было солнце. И в этом сиянии я будто плыл над землей, сам становясь сиянием, продолжением этих светлых ласковых лучей, этого тепла. Я ощущал блаженство. Настоящее. Такое, которого никогда не испытывал.
Потом я часто вспоминал этот сон и думал: все в жизни человеку может надоесть, потому что ничто материальное, земное не наполнит его, человека, невообразимую глубину. Хотел престижную машину, получил – понял, что это всего лишь машина, и радость какая-то недолгая. Хотел земли, дома, деньги (яхты, самолеты) – все очень скоро оказывается пресным и постылым, хочется чего-то еще. А здесь, в этом сне, первый раз в жизни я больше не хотел ничего. Только чтобы это не заканчивалось, чтобы это длилось. А может, там просто не было времени? Ведь если времени нет, то чему длиться?
Говорят, в пакибытии – в этом состоянии после смерти в христианстве – времени как онтологического понятия не существует. Трудно представить такой мир, еще труднее – ощутить. Но некоторым, видимо, удается. В христианских апокрифах я встречал описание остановки времени, когда времятечение