С каждым кадром стоящий рядом Ангел Хранитель все больше сникал, дед мрачнел, а бесу становилось все радостнее. В тишине раздавались только его восклицания:
– Во дает! Ловко!
Человек в костюме пребывал в самом лучшем настроении, за весь фильм он расстроился только один раз. Только один день выбился из ровной череды позорных лет жизни Виталия – день его крещения.
– Отвези нас с ребенком в Соколовку! – как-то утром потребовала мама.
– Зачем это? – удивился папа. – Что тебе там смотреть? Хату продали, твои отец с матерью похоронены неизвестно где. И это не безопасно! Могут увидеть соседи, вспомнить, что ты дочь врагов народа.
– Поедем ночью! – решительно заявила мать. – Там духовник моих родителей живет, отец Андрей. Он вернулся из ссылки на родину. И именно он должен крестить Виталика!
– Ты с ума сошла! – выпучил глаза отец и затрясся мелкой дрожью.
В этот момент маленький Виталик, убедившись, что взрослым до него нет никакого дела, стащил со стола шоколадку.
Родители погрузили сонного Виталика в «москвич» и повезли в неизвестную даль. Мальчику было тогда шесть лет.
Папа ворчал, что мама такая же сумасшедшая, как и вся ее семейка, и так же плохо кончит, как и они. Еще и его, честного советского гражданина, за собой утащит в погибель.
– Подумаешь, приснился мертвый папа и что-то повелел!
– Он не приснился! – устало твердила мама.
– Вот увидишь, – не унимался отец, – нет там никакого отца Андрея. Попов давно всех расстреляли, как и твоих родителей.
–Увидишь, что есть! – повторяла мама. – И расспрашивать никого не будем, я знаю хату!
Путники постучали в двери темного покосившегося дома незадолго до рассвета. Дверь сразу же приоткрылась и раздался тихий старушечий голос:
– Москвичи? Проходите скоренько, батюшка ждет вас!
Даже Виталька, привыкший вечно хныкать и жаловаться, притих, с интересом разглядывая убогую обстановку горницы. Навстречу вышел согбенный старик в черном, как ему казалось, платье.
– Проходите, детки! У меня все готово!
Старушка, открывшая двери, раздела ребенка и обрядила в белую рубаху с вышитым крестиком. Старичок тихо и долго что-то говорил. Слова были мудреные, и никто их, кроме старушки, не понимал. Потом мальчика окунали в прохладную воду в корыте, стоявшем посреди горницы. Ребенок окунаться не хотел. Пытался протестовать, но старичок мягко и одновременно крепко удерживал затылок. После крещения Виталий почувствовал нечто удивительное внутри. В его душе возникло что-то теплое и светлое. Видимо, это отразилось на его лице.