Я, затягивая у себя на шее петлю галстука,
Наскоро упаковал в поскрипывающий чемодан
Немногочисленные спасительные вещички,
Из типичного набора записного обиженки, —
Пару мятых рубашек, брюки, два полотенца
Зубную щётку, бритву и свадебные фото в конверте.
У порога тяжко выдохнул и ткнулся лицом
В твою надушенную Imagine невесомую шубку,
Рассчитывая быть остановленным, услышанным и прощённым,
Но ты комментировала копание нетерпеливой дробью,
Своих пальчиков, танцующих allegro на ручке двери.
Я провёл полдня, горланя слова тоскливых песен
Марка Мермана, охрипнув, твердил их без перерыва,
И отчаяние отступило, испугалось, спряталось, окопалось,
Но к вечеру снова перешло в решительную контратаку,
Заняло оставленные ранее позиции на высотке.
Ты не приняла безоговорочную капитуляции в виде букета,
Переломив дрожащие от холода белые розы,
Перепоясанные пружинящим завитком розовой ленты.
И эмоции пряча за сладкой улыбкой Оливии Хасси,
Размахнувшись, швырнула их в форточку балкона,
Потревожила покрытые инеем спящие кусты сирени,
А вслед прошелестели страницами «Утраченные победы»,
В полёте растерявшие карты, схемы, оперативные сводки,
Чёрными галками застрявшие в хрупких дрогнувших ветках,
Кладбищенскими воронами склевавшие мою наивную веру.