В подтверждении моих слов сверху спускается Папа-П. Он также проходит через три стадии взгляда Папы-Н, а затем начинается разговор, который повторяется изо дня в день, с небольшими вариациями.
Иду на кухню, голоса тонут в темноте коридора. Выхожу на свет и вижу в окне, как над полем поднимается туманное облако.
Я стою у плиты и жарю яичницу с ветчиной на четыре порции. Закипает чайник. Обычное утро. Привычное до невозможности, которая, вероятно, скоро наступит.
* * *
После завтрака отправляюсь проверять цветы. Мои отцы скрылись в своём излюбленном подвале. Продолжают готовиться к тому, что скоро случится.
Я сижу возле тюльпанов, вожу пальцами по ещё не раскрывшимся бутонам и жду. Не того, что задумали мои отцы, и не чего-то неожиданного. С удивлением понимаю, что я жду Клима, хотя точно знаю: он не придёт. Ему просто незачем приходить.
Как мы перестали общаться? Не могу вспомнить, чтобы был какой-то «серьёзный разговор» или скандал. Просто однажды он позвонил, а я не взяла трубку. Некогда было и не очень хотелось. Потом он пришёл, а я притворилась спящей – слишком устала. Ещё несколько раз, и Клим перестал звонить и приходить. А когда позвонила я, мы справились о здоровье, текущих делах и договорились, что надо бы обязательно встретиться. Не прямо сейчас, конечно, а чуть позже. Как с делами разберёмся. Хотя до этого сказали друг другу, что ничем особым не заняты.
Так и не случилось последнего «прости и прощай». Тропинка, по которой перестали ходить, заросла травой. Может быть, иной раз и хочется её протоптать вновь, но лень. И ты даже не знаешь, ждут ли тебя на том конце.
Зачем Папа-П напомнил мне про Клима? Прошлого не вернуть, он ведь знает это не хуже меня, если даже не лучше.
– Ты часто тут сидишь? – голос Папы-Н вырывает меня из сна воспоминаний.
– Нет. Только когда хочется побыть в одиночестве.
– Извини, что помешал. Я не знал.
– Ничего.
Мы молчим. Я понимаю: его переполняют чувства, он хочет многое сказать, но сдерживается. Возможно, интуитивно догадывается, что я всё это не раз слышала. А может, ему до сих пор трудно смириться с тем, как выросла дочь.
– Так странно, – говорит он наконец. – Очень странно знать, что ты живёшь одним днём. Что у тебя нет никакого завтра. Потому что завтра окажется таким же, как сегодня. Оно будет другим в деталях, но по своей сути будет тем же самым сегодня. Это очень странно и… больно, что ли.