– К сожалению, долг не позволял мне посетить Ваши прошлые концерты, хоть я и Ваша поклонница… Но наконец-то я смогла исправить этот пробел. Скажу кратко – я довольна.
– Я старался, – кивнул Валентин. – С удовольствием бы поговорил с Вами еще, но мне пора бежать… Есть одно незавершенное семейное дело.
– Еще один парень убегает от меня, – фыркнула Анфиса.
– Обстоятельства, к сожалению, складываются сегодня не в мою пользу, – произнес на прощание поэт, после чего нырнул в толпу ждущих его людей, ибо на каждый концерт он приходил со свитой различных помощников.
– Говоришь, семейное дело? Но у тебя же формально нет семьи… – задумалась Анфиса, глядя в спину Валентину. – Что же ты скрываешь от всех?
Валентин жил буквально в двух кварталах от Тегилы, потому вместе со свитой добирался до дома – типичной пятиэтажной кирпичной постройки – пешком. Всю дорогу он непривычно молчал, и окружающие его помощники прекрасно знали, что ожидает этим вечером их начальника, но ничего не могли сделать – Брайтсон был непреклонен в своих решениях.
Остановившись возле двора своего дома, поэт осмотрел свою свиту, нашел глазами невысокую девушку с множеством косичек и спросил ее:
– Ты поставила защитный пузырь?
– Так точно. Но учтите, что его работы хватит максимум на полчаса.
– Я справлюсь куда за меньшее время. Спасибо, Ли́са, – поблагодарил парень.
Один из представителей свиты протянул Валентину что-то очень длинное и узкое, завернутое в ткань и связанное легким узлом. Брайтсон потянул за узел, и ткань обнажила спрятанную в ножны анта́гу – восточный обоюдоострый меч.
– Уроки фехтования помните?
– Думаю, что не забыл, – ответил поэт, схватив оружие. – Жители эвакуированы?
– Весь ближайший квартал, – раздался ответ.
– Отлично. Никто, кроме меня, не должен пострадать сегодня вечером.
– Почему именно Вы туда лезете? – удивилась Лиса. – Необязательно быть в этом случае настолько честным…
– Есть вещи, которые мужчина должен сделать сам и только сам, – возразил Валентин. – Эта вещь – одна из них.
– Да благословит Вас Бог! – воскликнула вся свита, перекрестив Валентина.
– Да поможет мне Бог, – перекрестился и сам Валентин, после чего прошел через защитный, невидимый человеческому глазу пузырь в родной двор. Парень медленно прошел к его условной середине, обнажил меч, бросив ножны рядом, после чего воскликнул: