На одном дыхании Захар это сказал, как мощный колокол прогудел и затих, взял рядом чью-то налитую до краев рюмку. И сразу как маленькие колокольчики или даже бубенчики на дедовской упряжи зазвенели гости стеклом и металлом – рюмками, ложками, вилками.
Захар выпил и пошел к дверям. Все подумали, что умыться да вернуться. Впрочем, хозяйку он перед дверью обратно к столу отправил, сказал, что рукомойник, мол, знает где.
Ну, а пошел он не умываться, а опять на торф, где горело сильно и подымливало еще до самой весны. Когда Захара хватились, то вышли на двор и оттуда увидели, что небо дымом заволокло, и самый младший из козловых сказал, что Захар туда пошел, откуда дым несет. Пацанам в доме делать нечего было, вот они во дворе и болтались.
Когда в район позвонили, там ответили, что уже все знают и принимают меры. Но у нас такого раньше никогда не случалось, так что, какие меры должны были быть – никто не знал.
А Захар так и пропал. На снегу еще оставались его следы, они вели в самое пекло, в яму. Так и решили, что для всех это – торф горит, а для Захара – конец света. Могила, значит. Пропасть на той дороге и трезвому было – проще некуда, а пьяному и подавно.
Пришлось потом новую дорогу прокладывать – по другой стороне торфоразработок. По старой теперь тоже ходят, но это уже не дорога – так, тропинка еле заметная. Кто по ней идет, тот Захара вспоминает. И первого своего сына Николай с Аленой в честь него назвали. Пропал он по-глупому, но человеком стоящим был, справедливость любил. Да и что говорить! Все хотят дома помереть, да не у всех выходит.
РЭП. РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ЭНТУЗИАЗМ ПОКОЛЕНИЙ
Ноябрь был зол. Он крутил мокрым снегом, расшвыривая его по стенам домов, как пьяница мутным самогоном в стакане. И сам же смотрел в образовавшийся водоворот пустыми глазницами. Наверное, откуда-нибудь сверху, из космоса, город был похож на лунный кратер, на дно которого случайно разбросанные камешки отбрасывают длинные тени. Камешки были людьми.
Припаркованный у подножия красивого, если бы не запекшиеся раны обнажившейся кирпичной кладки, дома красный автомобиль – мокрый и блестящий, распластался на полотне серого – под асфальт – воздуха, как кленовый лист в папке гербария. Но двигатель автомобиля был выключен, поэтому теплый воздух в нем постепенно исчезал, как в бокале шампанского исчезают пузырьки, а крыша и капот постепенно белели, покрываясь ноздреватой снежной щетиной.